ЧВВАКУШ

– Вот и славно – трудитесь сынки,- напутствовал нас, самоудовлетворенный и потому подобревший,  замполит.

Но это был еще не конец. Рабочего дня.

Потому что, откуда беды не  ждали,  появился начштаба.

– Вы чего тут?… Это кто распорядился…. Они что все?

И, тут же, незамедлительно,  провел образцово-показательную хороводную групповушку в составе ранее упомянутых  лейтенантов, капитанов и майоров, использовав, для усиления поражающего эффекта, помимо их мам, пап, родственников и домашних и диких животных, дополнительный  инструментарий в виде полного свода  Уставов, Наставлений и Положений, которые в армейско-сексуальном воспитании штука совершенно незаменимая и убойная!…

– Ясно?

– Так точно!

Это же сколько интересного и нового узнал личный состав в смысле проведенной с ним эротико-просветительской работы! Это же даже уму выдающихся сексопатологов непостижимо!

Но тут, возвращается  лейтенант.

И спрашивает:

– Вы че, ни хрена не сделали? За весь день? Мамкины сынки!

И видит Начштаба.

– А, – говорит Начштаба,- лейтенант. Молодец! Вовремя пришел. Забирай от сюда этих недоносков пока они тут все не угробили в конец.

– Есть!- козыряет лейтенант. И орет на личный состав,-  Ну чего разявились – хватай инструмент и вали отсюда ногами нах!…

Словно, это не он нас тут трудиться заставлял, а какой-то посторонний дядя..

Но рядовой состав не против. Он не в накладе – он день службы убил. И при этом – палец о палец!

Вот так все в армии примерно и происходит. И,  если верить Дарвину и еще Чехову, формирует поведение как отдельного индивидуума и всего  вида в целом. Потому что битиё  – определяет сознание! И вырабатывает  уникальные приспособы и  рефлексы, которые другим представителям фауны без надобности!

Но просто словами такого не передать – это шкуркой  прочувствовать надо.

И вот по этому поводу я, теперь, одну историю расскажу.

Случилось это сильно после армии. Отправились мы как-то  в славное высшее военное авиационное училище штурманов, за какими то там палатками и прочим не нужным им, но необходимым нам воинским имуществом.

Прибыли.

Благополучно прошли КПП и направились в штаб.

А вокруг  – все чистенько, все по ниточке и бордюры известкой сияют и курсантики, тоже отсвечивают белыми подворотничками и подстрижены под одну гребенку как их же   газоны.

Красота!

Подходим к штабу. Поднимаемся на крыльцо. Открываем дверь.

За дверью большая комната, с огромным во всю  стену, окном, за которым, сидят офицеры. А в самой комнате – не май месяц и даже не апрель. Но мы стоим, терпим, ждем. Потому дальше хода нет – дальше часовой со штык-ножом.

А вокруг жизнь кипит штабная. Поминутно кто-то выбегает на улицу, в беседку, покурить и забегает обратно. Курсанты идут с ведрами и тряпками. Сейф пронесли. Где-то на этажах раскатистым матом разговаривают про дисциплину и успеваемость.

То есть видно, что не зря люди свой паек жамкают.

Но, вдруг, что-то меняется. Неуловимо. Но необратимо.

Гражданские лица такое  – мимо фибр, а военные не пропустят, потому что особое чутье имеют, как те крысы, которые вперед моряков с кораблей когти рвут.

Что-то такое, вдруг, повисает в воздухе.

И там, на улице, далеко, раскатывается чей-то ор, как-будто гроза приближается. То есть молнии еще не видно, но раскаты уже слышны и воздух весь такой наэлектризованый.

Подтянулся часовой.

Забегали, засуетились как гупешки в аквариуме, офицеры.

Вот уже совсем рядом  забухало.

– … вашу маму! Это что?… Не надо мне ничего отвечать! Я спрашиваю – это что? Молчать! Это что?!…  Молчать!… Слушать меня!…

Рокот нарастает.

Кроны гнет к земле, фуражки качаются на макушках, погоны рвет с френчей.

Кто-то, в красной повязке, словно ошпаренный, выскакивает на крыльцо.

– Ты чего молчишь?… Заткнись!…. Ты чего язык проглотил!…

Ба-бах!

Вылетает входная дверь. На пороге полковник. Оглядывается. Как лиса на пороге курятника. И видит нас. И меняется в лице.

И молвит, обращаясь не к нам. Потому что, хоть нас видит, но в упор не замечает.

– Это –  кто?

И тычет пальцем

– Это…- отвечает дежурный.

– Молчать! Я вас не спрашиваю! Я спрашиваю – кто это такие?

Полковник  доминирует, заполняя собой все помещение и все барабанные перепонки и сознание тоже.

– Но…

– Молчать!  Я спрашиваю – почему гражданские в расположении части?

Это вот умение – требовать ответа не давая,  в ответ, рта открыть, это тоже чисто армейское. Потому что ответ никому не нужен, а  нужно – уронить и смешать. И втоптать! И еще размазать. И ноги вытереть…

Дежурный скукоживается и уходит в пол.

Офицеры растекаются по щелям,  как застигнутые лампочкой тараканы.