ЧВВАКУШ

Одни мы стоим хоть и растерянные, но не сломленные.

И видно, что полковник на это очень досадует,  жалеет, что нельзя нас, вот прямо здесь, поставить к штабной стенке, вызвать комендантский взвод и скомандовать «Пли!».

– Кто допустил посторонних в штаб? Молчать! Смирно!  Мы  армия или вы здесь кафе-шантан?

И мы понимаем, что сейчас нас будут выволакивать, крутить за спиной руки  и гнать босиком и прикладами к автобусной остановке где, наверное, повесят на электрическом фонаре в назидание пассажирам, осветив на груди надпись – «Они пытались проникнуть на режимный объект».

И наверное полковник так бы с удовольствием и приказал.

Но не может, потому что мы гражданская шваль.

Зато может отоспаться на вверенных ему подчиненных. И он – отсыпается! Как на перинах…

-Я вас под трибунал, я вот этой собственной рукой вам гланды через…

И  эти вот, проктологические  эксперименты, когда  до аденоидов добираются отчего-то через самые перефирийные доступы и добираются-таки, и именно через них и выдирают с корнем, этому тоже учат только в армии, а не в мединституте. Врачам такие операции не  по силам.

– Но товарищ полковник… Они на прием к Начальнику Училища.

И полковник гудит, как набатный колокол, потому что кто-то посмел вякнуть и такого вольнодумца надо опрокинуть и задавить авторитетом и выспаться на нем.

– Молчать! Командир сегодня ни кого не принимает!….

– Но командир сказал, что примет,- скороговоркой успевает пробормотать дежурный.

И тут случается нечто, что словами описать невозможно – как восход солнца над горой Фудзиямой, во время цветения сакуры, после дождя. Даже если – их японскими танками.

Происходит то,   что недоразвитый гражданский ум, объять не способен.  Что-то  запредельное.

– Я спрашиваю – почему гражданские  находятся в холле! На морозе?! Почему  не завели людей внутрь, в теплое помещение!

Продолжает, как нечего делать,  втыкать полковник.

Вот оно! Свершилось! А я даже ничего не понял, не уловил… Потому что внешне, ничего  не изменилось, хотя, на самом деле  – в корне!

– Отвечать!…    Молчать!…  Смирно!…

Не моргнув  глазом, не меняя позы доминантного самца, не меняя выражения лица,  тона и тембра голоса,  без паузы, без заминки, без запятой –  полковник  умудряется развернуться на сто восемьдесят градусов и вновь оказаться сверху! Всегда – сверху!

И снова – в хвост и в гриву, дежурного, которого только что, туда же  но за противоположное! И тот снова кругом виноват и разводит руками…

–  Вы почему не предложили людям чая!?

–  Кто?!

–  Вы! Недоразумение вы ходячее!

–  Но я…

–  Молчать!…. Я вас под арест, мамкину сволочь!

Я в прострации! Это как если бы самолет летел себе и летел, а потом – Раз! и полетел обратно хвостом назад, а стюардесса все-так же продолжала говорить – Вам рыбу или мясо?…

А далее все следует привычным порядком: дежурного – роняют мордой в пол и снова, через противоестественные проходы рвут у него уже вырванные гланды. И у всех рвут и разбрасывают ошметками по полу штаба.

За то что – допустили черствость, не предложив, не приютив, и не обогрев!.

– Ур-рою!…

И дежурный и все офицеры уже без гланд и готовы искупить кровью, хоть даже самой жизнью, потому что такая жизнь – не в жизнь.

И  довольный сам собою полковник уходит и продолжает гудеть где-то там на этажах, роняя, вставляя, размазывая и вырывая. То есть несет рутинную армейскую службу.

А нас берут под локоток и проводят и сопровождают и дают чай и нам ласково козыряет караульный и нас облизывают от подошв до затылка  офицеры. Те самые, которые должны были нас крутить и развешивать на фонарях!

Чудеса!

И я понимаю, что вот теперь, вот только что я наблюдал сверхчеловеческие способности. Потому что   хваленая реакция каких-нибудь там Мухаммеда Али или Чака Норриса в сравнении с этим полковником – тьфу – и растереть подошвой! Ведь это ж не от летящего в твою физиономию кулака уколониться и блок поставить, это надо успеть понять, сообразить, придумать и слова подобрать! Совсем иные, чем были до того! И все это в тысячную долю секунды, которыми только физики-ядерщики оперируют.

И чтобы уметь все так красиво перевернуть, с ног на фуражку,  надо трудную армейскую жизнь прожить, поднимаясь от самых низов! Надо срочную пройти, до сержанта дослужиться, потом  пять лет лямку в Училище тянуть, выпуститься с отличием, походить взводным и еще ротным, окончить курсы и академию.  И лишь потом – и то не всем дано, а только самым способным.

И так  умеют только военные!.