“Время первых”, предисловие

Предисловие

Собрались на ближней даче, под самое утро. Все пребывали в изрядном подпитии, но были еще бодры. Двигая стульями, расселись вдоль стола, на котором, против каждого места стояли бутылки с винами и тарелки с закусками. Во главе стола сел Хозяин. Все были оживлены и гомонили, обсуждая недавний банкет и делясь какими-то кремлевскими сплетнями.
У дверей застыли немыми истуканами пара официантов с тележками, готовые в любой момент сменить блюда или принести вина, взгляды их были отрешенные, они ничего не видели и не слышали. Потому что не должны были. Может они даже были глухонемые, потому что никогда рта не открывали.
Присутствующие гости расстегивали воротники и распускали ремни, готовясь к продолжению праздника, по случаю дня рождения Ворошилова.
«Хозяин» звякнул вилкой о стакан. И все осеклись.
– Налэвайте.
Налили. Замерли.
– Хочу поднять этот бокал за тебя, дорогой Климент, что б все у тебя было лучше всех. Как говорят у нас на Кавказе – будь быстр как барс, хитер как лисица и летай высоко, как орел.
– Спасибо, Коба!
Все разом встали стуча стульями, подняли рюмки, выпили, заговорили:
– С днем рождения Климент…
– Сто лет живи, а потом еще сто…
Хозяин сел.
И все сели.
Звякнули вилки и ножи.
Потом были еще тосты. Сухие вина из «Кремлевских погребов» были почти без градуса, но когда пьешь весь день, вечер и ночь все равно забирает. Физиономии гостей краснели, языки развязывались.
Хозяин пил любимое «Карталинское» тридцатиграммовым стаканчиком и смотрел и слушал, улыбаясь в усы.
Он вообще любил слушать…
– Тост, у меня тост! – крикнул, вставая Хрущев.
Его потянули было за рукава назад, но он вырвался, повернувшись всем корпусом к «Хозяину».
– За нашего вождя и победителя, великого товарища Сталина, – все вскочили, подняв рюмки. Хрущев всхлипнул, утерся рукавом и сказал, – Как мы будем без тебя дорогой ты наш Иосиф Виссарионыч? Сиротами станем!..
И все мгновенно умолкли. И рюмки замерли в руках, не донесенные до рта.
Не так сказал Хрущ. И не то. Простой мужик, от сохи, вечно что-нибудь сморозит. Да еще, с пьяну, назвал товарища Сталина по имени отчеству, что было не принято и «Хозяину» не нравилось.
И всё вкруг замерло в ожидании. Потому что никто не знал что за сим последует. И Хрущев, что-то такое сообразив, закрутил  головой и пошел от шеи пятнами.
Генералиссимус усмехнулся, глянул на своих сподвижников, но глаза его не улыбались.      Глаза его были ясны и остры.
– Хороший тост, – сказал он, – Но только это не скоро будет. Я еще всех вас похороню. На Кавказе долго живут!.. Пейте, пейте… За мое здоровье, пейте. И ты Никита пей!..
Хрущев, быстро опрокинул рюмку. И все за ним.И тихо опустились на стулья, уперев глаза в тарелки.
«Хозяин», не торопясь, встал, отошел к окну, закурил трубку. И пауза тянулась и томила.
– А вы чего сидите? Сегодня хороший день, сегодня день рождение лучшего друга советских спортсменов, наше дорогого товарища Ворошилова. Пейте, кушайте,- приветливо сказал товарищ Сталин, – Вы мои гости, чувствуйте себя как дома. На Кавказе, кто не пьет и не ест в гостях, тот наносит  хозяину дома обиду, – И тихо, в усы,проговорил,- Смертельную обиду…
Но эту, последнюю фразу, никто не услышал.
И все вздохнули с облегчением и стали пить и закусывать. А «Хозяин», стоя у окна и затягиваясь смотрел, сквозь клубы дыма на своих веселящихся друзей-сподвижников. На всех. И на каждого. И взгляд его был совершенно трезв…

предыдущая глава | следующая глава