Глава тридцать четвертая

Глава тридцать четвертая

Еще тушенка. Еще крупы. Соль. Сахар, Спички. Горючка в двухсотлитровых бочках… Надолго запасаются зэк, по-мужицки с запасом.

— Не могу я больше дать, хоть убейте! — чуть не плачет кладовщик, — Раздели меня до исподнего. Как списывать буду? Давайте хоть тушенку урежем.

— Тебе начальство приказало — вот и будь любезен.

Споро таскают зэки ящики и мешки в грузовик, под охраной конвоя.

— Теперь по одежде и обуви…

— Без ножа меня режете. Где я столько комплектов возьму? Мне заключенных одевать…

— А ты поищи, у тебя вон склад какой — до потолка полки.

— Ну не могу, я не могу!..

— Вот жлоб, харю наел, что у порося, а на жизнь жалуется, — тихо ворчат зэки, — Мы за весь срок новой одежды и обуви не видали, в обносках ходили, а склад под завязку.

Нашлись ботинки… Три, битком набитые машины выехали со склада…

На перешейке меж озером и болотом встали — впереди грязь непролазная и лужи бездонные, танк не пройдет. Но откуда-то из кустов повылазили заключенные, волокут гати, из жердин сколоченные, «мост» наводят. Бросили в лужи друг на друга крестом…

— Проезжай!

Медленно, аккуратно прошли по мосткам грузовики, встали на твердую почву.

— Сворачивай «мост».

Растащили гати, утопили, спрятали в болоте. Все как надо сделали зэки, хотя не понимают к чему все это — зачем лужи копать, а потом поверх них гати мостить, чтобы проехать. Зачем таблички про карантин, когда все они здоровы. И отчего нельзя в соседний блок заскочить, табачка стрельнуть и словом перекинуться. И даже в столовую и баню ходят команды раздельно никак не пересекаясь.

Странно все это и тревожно. Хоть и сытно…

Ну да ладно, главное, что — сытно…