Диверсия – 3 книга

– И какая же помощь? – ответила она автоматически, поправляя прическу и тоже улыбаясь.

– Так, пустячок. Требуется мне навести кое‑какие справочки по командировочным документам.

– И все?

– И все.

– Я не имею права показывать финансовые документы посторонним людям! – непробиваемо казенным тоном ответила она.

Наверное, ей представлялось, что я попрошу что‑нибудь другое.

– И все же я рискну повторить свою просьбу. Я из милиции.

– Минуточку, – вспыхнула девушка и схватилась за телефонную трубку. – Марья Ивановна, здесь из милиции пришли. Просят документы показать.

В бухгалтерии наступила мгновенная тишина. Даже мухи перестали летать, почуяв что‑то неладное.

– Вас просит зайти к себе главный бухгалтер, – деревянно произнесла девушка и указала изящным пальчиком на дверь.

– Я подойду к вам еще. Попозже, – многозначительно пообещал я, разворачиваясь к указанной двери.

Главный бухгалтер не была молода, не была привлекательна и не улыбалась.

– Я вас слушаю, – сухо сказала она и посмотрела на часы.

Нет, здесь мягким обхождением ничего не добьешься. Здесь надо запугивать. Сразу. И желательно до судорог.

– Отдел по борьбе с особо опасными экономическими и финансовыми преступлениями, – представился я. – Следователь по особо важным делам майор Филимонов. Вот мое удостоверение.

Лицо главбуха напряглось и стало напоминать кирпич. Красный. Видно, не все в ее хозяйстве благополучно, раз она так каменеет.

– Мне нужна ваша помощь. Главбух кивнула.

Похоже, надо переходить к просьбам, пока ее паралич не разбил.

– Дело крайне серьезное… – Теперь нахмурить брови и сделать длинную паузу. Обязательно паузу. Чтобы она еще немного напряглась, а потом облегченно вздохнула. Это способствует проявлению желания помочь ближнему своему. Причем, чем длиннее пауза, тем значительней испытанное затем облегчение и тем выше готовность к совершению добрых дел. – В стране зарегистрировано несколько преступлений с использованием поддельных бланков и финансовых документов.

Вздох облегчения.

– В том числе и вашего учреждения. Новое замирание.

– Мне необходимо просмотреть все командировочные предписания, доверенности и еще некоторые документы (доверенности и «еще некоторые документы» – это, конечно, для отвода глаз) за период… Впрочем, это дело следствия. Об этом я говорить не буду. Вы готовы представить мне требуемые материалы? Или мне обращаться в вышестоящие инстанции для оформления изъятия?

– Нет. То есть да. То есть конечно. Мы готовы помочь, – затараторила главный бухгалтер, поднимая телефонную трубку. – Лиза! Помогите, пожалуйста, товарищу мили…

– Не надо! – остановил ее я. – Давайте без должностей.

– Просто товарищу, – растерянно повторила главбух, – в просмотре документов… – она подняла вопросительно бровь.

– Я сам скажу, каких.

– Он скажет, каких.

– Вот и славно. Значит, мою помощницу зовут Лиза?

– Да, Лиза.

– Спасибо за оперативную помощь. Да, и еще. Пожалуйста, никому не рассказывайте о моей просьбе. Сами понимаете – следствие еще не закончено. Хорошо?

– Хорошо!

– Ну, тогда подписки я брать не буду… Главбух сглотнула слюну.

– Ну вот, Лиза, я и вернулся. Как обещал…

Примерно по тому же сценарию я действовал и в других бухгалтериях и канцеляриях. Где‑то как майор милиции, где‑то как подполковник Безопасности. В зависимости от того, какого страха хотел нагнать.

И только в последних, приближенных к власти организациях мне пришлось сменить тактику. В архивы этих учреждений посторонних, без согласования со службой охраны, не допускали. Даже если они были майорами МВД. Здесь метод нахрапа не подходил. Здесь приходилось брать на жалость.

Вечером, после работы, я вылавливал кого‑нибудь из работников бухгалтерии или архива и рассказывал слезливую историю.

– Мне очень стыдно вам признаваться, но я подозреваю, что моя жена гуляет.

Лицо женщины размягчалось. Иначе и быть не могло. Потому что в качестве жертвы я обычно выбирал женщин перезрелого возраста, которых бросил муж. А лучше два.

– Я очень люблю свою жену. А она мне изменяет. С… – и, наклонившись, я на ухо и шепотом произносил искомое имя.

У женщины глаза на лоб лезли. Но одновременно в них вспыхивал огонек любопытства. Это же не сплетня – это всем сплетням сплетня!

– Да. Так получилось. Я человек не из последних, – скромно говорил я, отступая на шаг к своей навороченной, угнанной два часа назад иномарке, чтобы она могла получше рассмотреть мои накануне купленные в валютном магазине наряды. – И тем не менее… Она предпочла его.

Женщина сочувственно вздыхала.

– Но дело не в них. Дело в детях. У нас трое детей. Мальчики. В чем виновны они? Я не против, чтобы уходила жена. Потому что я ее очень люблю. И не желаю ей несчастья. Но я не хочу, чтобы уходили дети. Потому что их я люблю еще больше, – и я выпускал на небритую щеку скупую мужскую слезу. – Простите, ради бога.

У женщины начинала подрагивать нижняя губа.

– Чем я могу вам помочь? – спрашивала она.