Диверсия – 3 книга

– Я не уверен до конца, что это он. Хотя наверняка это он. Но я не могу ничего предпринять, пока не буду уверен, что это он.

Наверное, мои речи были не совсем логичны – то уверен, то не уверен, то опять уверен, – но именно такие, сумбурные и нелогичные, признания оказывали на женщин наилучшее воздействие. Я писал их с телевизионных сериалов, без зазрения совести передирая целые цитаты. Похоже, те сценаристы и продюсеры лучше знают, что, как и в какой форме надо говорить женщине, чтобы заставить ее поверить в предполагаемые обстоятельства. По крайней мере если судить по рейтингам.

– Только вы можете помочь мне!

– Но что я могу сделать? – искренне удивлялась женщина.

– Пустяк. Я подозреваю, что это началось в командировке. И продолжается в командировках. Она все время ездит. Все время с ним. Наверняка с ним! Я хочу узнать. Я должен узнать! Я прошу вас, просмотрите время приездов и отъездов. Ведь это никому не повредит. Скажите мне, куда он ездил. А я сравню. Я знаю дни, когда ее не было дома. Я прошу вас. Спасите меня! Только вы можете спасти меня. Только вы! Одна! Я готов заплатить. Любую сумму. Деньги для меня ничего не значат! Только любовь. Одна только любовь. Вот возьмите, – и я совал в сумку женщины скомканные купюры, и плакал, и целовал ей руки, и вставал на грязную мостовую на колени.

Плакал, целовал руки и вставал на колени – чтобы пробудить встречный эмоциональный порыв. А деньги совал, чтобы в случае чего усмирить не в меру болтливую помощницу. Эмоции – это слабость, которую могут простить. А деньги, заплаченные за информацию, – измена, за которую спрашивают по всей строгости. Тот, кто помогает добровольно, любит рассказывать о своем благородном поступке. Тот, кто берет за него дензнаки, обычно молчит.

– Я буду ждать вас здесь завтра. И послезавтра. И столько, сколько будет необходимо. Хоть целую вечность. Вы поможете мне? Поможете? Ведь это только командировки, в которых нет ничего запретного. Я могу надеяться? Могу?

Когда я получал требуемую информацию, я ломал свой прежний образ. Я совал в сумку еще денег и говорил:

– На этот раз я, кажется, ошибся. Нет, сроки командировок не совпадают. Они не ездили вместе. Наверное, это был кто‑то другой, – и делал движение, как будто собирался уходить.

– Возьмите обратно деньги, – кричала вслед женщина, протягивая мне купюры.

Я останавливался и жестко говорил, переходя на «ты»:

– Оставь их себе. Они тебе нужнее. Взгляни на себя в зеркало и купи макияж и новую одежду. Ты сделала работу. Работа должна оплачиваться.

После этих слов дальнейшее расползание сплетни было исключено. Не о чем было рассказывать.

Глава 11

– Вот все, что я дополнительно накопал, – передал я Александу Анатольевичу вновь добытые материалы.

– Негусто, – заметил он, запуская машину.

– В золоте важен не объем, а вес, – парировал я.

– Ну, ну. Посмотрим, какой пробы ваше золотишко. Может быть, медной?

Машина заглотила один лист, испещренный цифрами и названиями городов, и еще один, и еще.

– Снято. Ну что, пускаем в работу? Я сделал секундную паузу и чуть ли не перекрестился про себя.

– Давайте! С богом!

– Давно ли вы стали верующим, начальник? – съехидничал программист.

– Давно, с тех пор, как с этим делом связался. И с вами. И с вашей машиной.

– А машина‑то чем виновата? Она здесь ни при чем.

– А может, при чем? Возьмет и перепутает что‑нибудь, забудет или добавит не к месту. И вся работа псу под хвост.

– Не перепутает. И ничего сверх того, что в нее загрузили, не придумает. Она не человек. Она железная. Без фантазии. И отсебятину пороть не умеет.

– Хочется надеяться. Иначе будет непонятно, во имя чего мне пришлось рогоносца изображать.

– Кого?

– Неважно. Это к делу не относится. Работайте. Александр Анатольевич пожал плечами и повернулся к компьютеру. Не отрывая глаз от монитора, пробежал пальцами по клавиатуре. Прочитал ответ. Согласился нажатием клавиши. Снова задал вопрос. И снова согласился.

– Да.

– Да.

– Нет.

– Да…

Он разговаривал с машиной, как с живым, только немым собеседником. Вопрос – ответ. Согласие. Или отказ.

Они были интересны друг другу. Он – и компьютер. Третий в их взаимоотношениях был лишний. Третьим был я.

– С чего начнем? С хронологии или географии?

– С географии. Хронология вторична.

На экране возникла контурная карта страны. По ней разбежались точки городов, где бывал с визитами мой подопечный.

– Транспорт?

Я кивнул.

От точек во все стороны разбежались тонкие линии. Пунктирные – там, где исследуемый объект добирался до места назначения самолетом. И непрерывные – где он воспользовался услугами железнодорожного транспорта.