Диверсия – 3 книга

– Я не настаиваю. Я могу раздобыть деньги сам. Даже больше, чем требуется.

– Вот только этого не надо. Оставь свои дурацкие резидентские замашки. Сам достану! Опять по карманам добропорядочных граждан шарить?

– Отчего же граждан. Есть более подходящие источники. Тем более что в карманах граждан теперь ничего, кроме мелочи на хлеб, не водится.

– Знаю я ваши источники. Наслышан! И больше слышать о них не желаю. Мне ваши тунгусские манеры в Москве не нужны. Понял?

– Понял. Когда ждать компьютеры?

– Завтра ждать!

Через неделю поток информации пошел на убыль. Еще через три дня иссяк.

– Обработано 96 процентов запланированных источников, – доложил Александр Анатольевич. – Коэффициент погрешности по всему объему изданий не превышает ноля целых семи десятых допускаемых статистикой процентов. Требуют уточнения данные по газетам «Вчера», «Хроника ТАСС», «Советы» за 87 – 90‑й годы. По данным изданиям погрешность превышает допустимые нормы. Возможно, имела место недобросовестная работа.

– Каков общий объем информации?

– Таков, что в четыре компьютера не поместился.

– Ну тогда у вас есть над чем поломать голову.

Глава 15

Дело явно не заладилось. То вставал компьютер. То обессиленно ложился головой на клавиатуру программист.

– Ну в чем, в чем проблема? Ведь мы уже делали все то же самое.

– То же самое, но совсем в других масштабах. И значит, совершенно иное. Компьютер не бухгалтерские счеты, где увеличение оперативно‑цифрового поля достигается добавлением лишнего прута с десятью деревянными костяшками.

– Может быть, я могу вам чем‑нибудь помочь?

– Можете. Помолчите хотя бы полчаса.

Я не обижался на резкий тон. Воспитанники учреждения, которому я служу, не имеют привычки обижаться. Потому что это плохая привычка. Привычка, ведущая к провалу.

Я отсаживался подальше, наваливался руками и подбородком на спинку стула и замирал. На полчаса.

Через полчаса я спрашивал:

– Ну?

Александр Анатольевич сокрушенно качал головой. И я замирал еще на полчаса.

И еще на пол.

И еще на час.

Потом я засыпал. А Александр Анатольевич все продолжал колдовать подле составленных в ряд компьютеров. Я ничем не мог ему помочь. Я свою работу сделал.

Потом он меня будил.

– Ну что, попробуем?

– Попробуем!

И… снова ничего не получалось.

И еще раз…

А когда наконец получилось, я этому не обрадовался. Совершенно!

Я открыл глаза после очередного получасового задремывания и увидел недвижимо сидящего перед экранами, уперевшего сжатые кулаки в виски Александра Анатольевича.

– Опять ничего? – спросил я, мало надеясь на положительный ответ.

– Нет, на этот раз «чего». Даже очень «чего». Я вскочил со стула, подбежал к компьютерам.

– А почему так невесело?

– Потому что я получил абсолютно тот же результат.

– Какой тот же? – не понял я.

– Тот же, что и в первый раз.

– Но этого не может быть. В первый раз мы отсматривали только одного человека. А здесь – десятки.

– Ну и что? От перемены мест слагаемых сумма не изменилась. Можете посмотреть сами.

Я приник к мониторам. На четырех экранах застыли четыре одинаковые картинки.

– И что с того? – не понял я причин его хандры. Александр Анатольевич молча нажал на клавишу. На всех четырех экранах картинка сменилась. Но очень незначительно.

– Ну?

– Фамилия, – указал программист на надпись в правом углу.

Фамилия была другая. Не та, что раньше.

– А можно в розницу, – сказал Александр Анатольевич, – но с тем же результатом, – и снова вдавил клавишу.

Экраны мониторов мелькнули и выдали четыре разные и в то же время одинаковые картинки. С четырьмя разными фамилиями.

– Вы хотите сказать, что программа не идет?

– Программа идет. Я проверял. И перепроверял.

– А что же тогда?

– А вот что! – и Александр Анатольевич вернул на мониторы первоначальную таблицу. Ту, которую мы создавали раньше. Самую первую таблицу. Ради проверки которой я затеял весь этот сыр‑бор.

– Теперь все понятно? Теперь все было понятно.

Я сел на стул. А если бы его не было, я, наверное, сел бы на пол.

– Я так понимаю, что на этот раз надеяться на ошибку нельзя?

– Нельзя. Можно ошибиться в одном случае, но невозможно во всех. Ошибка исключена. Вы этого добивались?

Нет, я добивался совсем другого. Я хотел по прямому эталону промерить кривую палку. А палка не промерилась. Палка своими кривыми изгибами полностью повторила эталон. Эталон и палка оказались одинаковы!

И Александр Анатольевич это понял. Он понял гораздо больше, чем следовало понимать простому программисту. Он понял все!

– И что теперь с этим делать? – задал я совершенно идиотский вопрос.

– Что хотите. – Это ваша затея.

Затея действительно была моя. Это я догадался заливать огонь бензином! Это я, пытаясь выбраться из ямы, провалился в бездонную пропасть.