Диверсия – 3 книга

Шестой…

– Вы рисуете коллапс. Нам не нужна страна, которая разваливается на мелкие государства, каждое из которых способно иметь атомное оружие и шантажировать друг друга и весь мир им. Нам не нужна победа такой ценой.

– Расчленяя целое на куски, не приходится удивляться, что края раны кровоточат.

– И все же, как можно сдержать процесс распада? Если вы умеете только разрушать, то зачем ваш сценарий?

– О полном разрушении речь не идет.

– Что его сдержит?

– Два диаметрально противоположных по отношению друг к другу рычага. Предложенная, если хотите, навязанная нами диктатура. И появившийся в стране класс средних собственников.

Первый будет удерживать в повиновении национальные территории и обуздывать преступный разгул. Второй – оказывать ему поддержку, потому что всякий здравомыслящий человек предпочтет жесткий порядок полному беспределу.

– Почему собственник будет поддерживать диктатора, если он по отношению к нему антагонистичен?

– Потому что ему есть что терять. Он получил то, чего у него не было раньше, – легальное богатство. Он вцепится в него всеми возможными силами. Но удержать он его сможет только в управляемом государстве. Пусть даже в управляемом одним только кнутом.

Средний класс – гарант равновесия.

Если мы создадим класс средних собственников и поставим во главе их подотчетного нам диктатора – мы получим зависимое государство. Зависимое от нас.

В этом и заключается наша главная стратегическая цель. Все остальное лишь тактика. Это и есть последний акт нашей пьесы.

– Вы уверены, что именно так все и будет?

– У меня нет полных гарантий, что будет именно так, как я сказал. Возможны варианты. Но очень близкие к тому, что я сказал! И вот в этом я уже уверен.

– Абсолютно?

– Абсолютно! Или я даром ел свой хлеб.

 

Глава 30

 

Через три недели в стране предполагаемого действия после тяжелой продолжительной болезни умер еще один Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза. Последний из старой гвардии.

 

 

Часть 3

 

Глава 31

 

Мы передали результаты наших работ по инстанции. У нас не было другого выхода. С нас все равно бы его спросили. Ведь чем‑то же мы занимались все это время. Что‑то делали. А не только штаны просиживали подле казенных компьютеров.

– Выйдут нам эти итоги боком. Помяните мое слово, выйдут! – все каркал да каркал Александр Анатольевич.

Ему‑то чего бояться? С его безнадежным диагнозом.

– Ничего, дальше того света не пошлют! Прорвемся!

Честно говоря, я тоже не ожидал от оценки нашей работы ничего доброго. Когда разом замахиваешься на всех – получаешь сдачи тоже от всех. С щедрыми процентами. Тем более когда замахиваешься на врагов заведомо более сильных.

Наши враги были не сильны – могущественны! Наши враги были первыми людьми государства. Это вам не с деревенскими парубками отношения выяснять. Здесь одними выбитыми зубами не обойдешься. Здесь их можно вместе с головой потерять.

Думать надо было, что делаешь, прежде чем схемки чертить. И в тех схемках фамилии проставлять. Самых сильных мира сего.

Теперь они, поди, сидят над этими самыми схемками и кумекают, что с их авторами сотворить. Ведь точно сидят! И точно кумекают! Голову на отсечение даю! Причем очень скоро…

Как они к ним попали? Просто. До противного просто!

Я передал бумаги Шефу‑куратору, тот – своему начальству, тот, в свою очередь, своему. А то начальство – единственному главному начальнику – Президенту. Или кому‑нибудь из очень приближенных к нему людей. Из тех очень немногих, кому доступна тайна существования Конторы.

И что дальше?

Президент все это почитал. И сделал выводы. Боюсь, свои выводы. Не совсем те, которые бы нам хотелось. И наверное, других сделать не мог. Если он здравомыслящий Президент.

Кому ему поверить? Людям, обвиняющим все его окружение в предательстве государственных интересов? Или этому окружению, с которым он работает рука об руку каждый день?

Даже если он согласится, что все они как один предатели, что он может сделать? Поставить им сей факт на вид с занесением в личное дело? Или броситься на кулачки? Так их больше. Скрутят и объявят на всю страну умалишенным. Так и скажут: ярко выраженный бред мании преследования – всех во всем, кроме себя, обвиняет, всех злодеями и предателями мнит. Очень похоже. Очень убедительно. Все поверят.

И вот тебе вместо государства – Канатчикова дача. И крики – отпустите меня, отпустите, я Президент. А я Наполеон Бонапарт. А в соседней палате Кутузов. Но с двумя вращающимися в разные стороны глазами.

А? Как такой оборотец?

Нет, ничего не сможет сделать Президент. Даже если захочет. Если, конечно, захочет…

А может и не захотеть, может наоборот рассудить. Может, рассудит так, что лучше это дело замять путем «отправки на скоропостижную пенсию» авторского коллектива. Потому что в той схеме не все места заполнены.