Диверсия – 3 книга

– И все же вы говорите глупость. Ведь если бы я хотел заполучить эту информацию без вашего согласия, я бы мог это сделать сейчас.

– Не могли бы.

– Почему?

– Потому что ее у меня нет!

– Как нет?!

– А вот так. Я что, недоумок, таскать с собой то, за чем готова охотиться половина руководящего состава страны? Я же говорю, что не исключаю, что случившееся может быть талантливо разыгранной мистификацией.

– Я не верю вам.

Я молча расстегнул и распахнул бывшую при мне сумку. В которой, кроме дна, ничего не было.

– Как видите, пусто. Стерильно пусто.

– А где же диски? – удивленно спросил Александр Анатольевич.

– По дороге обронил. Случайно, – ответил я. – Вот так вот шел, споткнулся и обронил. Сам, может быть, найду. А другие – вряд ли.

– Зачем вам эта информация?

– Затем, чтобы выжить. Физически. Пока она у меня, меня трогать поостерегутся. Как того лесного клопа, что может очень сильно развоняться. И еще затем, что собирал ее я. И значит, принадлежит она мне.

– Вы хотите продолжить дело?

– Я не получал приказа о его завершении.

– Но вы не получали приказа и о его начале.

– Получал.

– От кого?

– От себя. И от своего непосредственного начальника.

– Но его нет.

– Пусть мне продемонстрируют его тело. А лучше пусть покажут его живого и пусть он отменит свой приказ. Тогда я подумаю.

– Вы не сможете обойтись без поддержки со стороны. Хоть даже с моей стороны.

– А вдруг? Может, я хочу попробовать. Может, я по натуре единоличник. Может, я делиться не люблю.

– Вы не единоличник. Вы – безумец. Невозможно в одиночку воевать против системы.

– А я, знаете, предпочитаю другое определение безумства. Безумец – тот, кто торгует своей Родиной, прикрываясь сомнительного свойства рассуждениями на тему, что лучше я, нежели другой. Потому что я менее жадный. Прощайте.

– Когда и как мы с вами встретимся?

– А мы встретимся?

– Я надеюсь.

– Надейтесь. Надежда – это единственное, что нам осталось в этой жизни. Нам и нашей стране. Александр Анатольевич, вы со мной?

Александр Анатольевич только глазами моргал. Он решительно ничего не понимал.

– А что будет, если я останусь?

– Ничего хорошего.

– А если пойду?

– То же самое.

– Тогда я с вами. Между ничем хорошим в одиночку и ничем хорошим в компании я выбираю компанию.

– Ну тогда оставшимся – счастливо оставаться. Большой начальник только обреченно махнул рукой. Я не знаю, правильно ли я поступил, лишаясь последнего своего союзника. Не могу с уверенностью сказать, вел ли он свою игру или она мне только пригрезилась. Наверное, не вел, раз нам позволил уйти живыми. Или вел, раз спросил о том, о чем не должен был спрашивать. А может быть, вел, но какую‑то совсем другую, мне совершенно непонятную.

В любом случае рисковать я не мог. Я привык работать только с теми, кому доверял абсолютно. А ему я не доверял. Потому что фамилия его была – Политик. И потому, что заказывал информацию он. А для чего – я не знаю. Может, чтобы шантажировать своих коллег. Может, чтобы с ее помощью сделать очередной виток должностной карьеры. Может, еще для чего.

А то, что нас не повязали здесь же, на его глазах, – можно расценить как случайность, как оплошность охраны, не знавшей о подземном лазе. Или, наоборот, разумным ходом, попыткой выйти на утраченные диски, которые я по «рассеянности» потерял и в том месте, где потерял, – постараюсь найти. Сам по себе я им зачем? Им информация нужна.

Может быть, так. А может быть, и иначе. Гадать без толку.

Глава 41

Ситуация сложилась безнадежная. Вроде вечного шаха в шахматах. Ни поражение, ни победа. И в то же время бесконечное переставление с места на место фигур.

А я вам шах. А я – сюда. А я вам снова шах. А я снова – сюда. А я опять…

Сдохнешь со скуки. Если раньше боевики противника не найдут.

– И что мне делать сегодня?

– То же, что вчера.

– А что я делал вчера?

– То же, что позавчера. То есть ничего.

Александр Анатольевич вздыхал и шел к компьютеру играть в электронные игрушки.

А я, в очередной раз изменив внешний облик, отправлялся в традиционный обход точек реализации печатной продукции. Нам было необходимо постоянно пополнять банк данных. Ведь жизнь не стоит на месте и каждый прошедший день добавляет новые, со старыми персонажами события. Новые встречи, новые поездки, новые назначения. Информация – не антиквариат, где ценность тем выше, чем старее вещь. Информация – очень скоропортящийся товар.

Моя задача усложнялась тем, что я не мог в одном и том же месте покупать более трех‑четырех газет одновременно. Времена изменились. Раньше можно было целые подшивки таскать без опасения, что кто‑то что‑то заподозрит. А теперь, если исходить из предположения, что за нами идет охота, лишней газетки не прихватишь. Даже если вдруг потребуется использовать ее не по прямому назначению. Потому что если нас и будут ловить и если нас и можно поймать – то только через информацию. Вернее сказать – через интерес к информации, к тем самым, будь они трижды неладны, периодическим изданиям.