Диверсия – 3 книга
Я попробовал вытрясти деньги из местных банков. Но их хранилища оказались пусты. Кто‑то посредством хитрых финансовых махинаций обескровил их раньше меня. Похоже, сценаристы умели учитывать опыт предыдущих ошибок. Теперь банки не могли вступить в игру. Не могли выдать беспроцентную под зарплату ссуду. Банки были нейтрализованы.
Я добыл и направил средства в стачком. И они пропали. В стачкоме. Я попытался через подставных журналистов поднять скандал. И их нашли. Но только часть. И пообещали в скором времени отыскать остальные. Но деньги нужны были сейчас. Как ложка к обеду. Сейчас! А не потом, когда тарелки опустеют.
Я ломал голову над тем, что предпринять еще, но в глубине души понимал, что, что бы я ни сделал, ситуацию уже не переломить. Я опоздал. Как на поезд, который ушел вчера. Время легких прививок было безнадежно упущено.
Если бы была жива Контора, если бы в одни оглобли со мной впрягся местный, владеющий обстановкой, знающий людей и существующие пружины власти Резидент, может быть, что‑нибудь и удалось изменить. Но Конторы не было. Был один только я.
Я был обречен на поражение. Потому что рвал вершки. Только вершки. А питающие сорную траву корни оставались в земле. На недоступной мне глубине. И выталкивали, выталкивали, выталкивали на поверхность новую сорную поросль.
Где были эти корни? Кто был этими корнями?
Кто? И где?
На этом и надо было сосредоточить внимание. А не на бесконечном и безнадежном дерганье сорных стеблей.
Кто?
И где?
Я оставил бестолковую суету и стал думать.
Местные руководители? Едва ли. Их, конечно, использовали, но втемную. Так, что они сами не знали, что и для чего они делают.
Большие чиновники в Правительстве? Из тех, что числятся в моем досье агентами влияния? Наверняка. Но они тоже лишь пешки в большой игре. Их много, и каждый гадит исключительно в меру своих сил и способностей на своем, строго определенном участке. Это суммарно они заваливают тем самым всю страну. По ноздри… Управлять ими, каждым в отдельности, ни рук, ни ног, ни времени не хватит.
Минуточку. Вернемся немножко назад. Как я сказал – «определенном участке»? А кем они определены? Эти участки?
Если обращаться к самым истокам – то сценарием.
А кто разрабатывал сценарий?
Группа специалистов очень широкого профиля. Одной неизвестной мне страны.
А почему неизвестной?
Наверное, потому, что я просто не задавался целью выяснить конкретного адресата. Мне это было без надобности. Мне было важно, не кто делает, а что он делает. Я не собирался вести захватнические войны. Я дрался на своей территории.
Итак, чья страна? Уж не дяди ли, живущего в большом с белыми колоннами доме?
Вполне вероятно. Если исходить из принципа, что, когда хочешь узнать вдохновителя преступления – посмотри, кому оно принесло наибольшую выгоду.
И кому же?
В первую очередь ему – нашему заокеанскому соседу. И его руководству, сэкономившему своему налогоплательщику за счет победы в полувековом военном противостоянии многие и многие миллиарды долларов.
Но и его северному соседу.
И его союзникам в Европе.
И всем прочим, кого не устраивало могущество контролирующей одну шестую часть суши империи.
Так кому же конкретно?
А так ли это важно?
Допустим, я установил заказчика сценария. И что с того? Что я сделаю дальше? Дам ему срочную телеграмму с требованием прекратить чинимые при его поддержке безобразия? Обругаю! Пристыжу! Пальчиком пригрожу! Матом пошлю!
Он, конечно, испугается, и затрепещет, и покается, и уйдет в монастырь замаливать свои политические грехи, и дослужится там до звания архиепископа. Так?
Ну, конечно, нет.
Его, как и всякого другого высоко сидящего чиновника, так просто не усовестить. Потому что этого органа чувств у него как действующего, профессионального политика нет. Отмер за ненадобностью в процессе политической эволюции. Как мешающий рудимент. Политика не делается чувствами. Политика делается расчетом и силой. И еще страхом.
Может, обратиться за содействием в международные организации?
Обратиться можно. Дождаться содействия – нет. Все они тому большому идолу, который зовется Политика, в рот смотрят. Как рыбы‑чистильщики в пасть акуле. Вдруг что‑нибудь такое съестное с зубов перепадет. И иногда перепадает.
Тогда поднять на борьбу общественное мнение! Собрать миллионы подписей в знак протеста против… Как это раньше делалось, когда боролись за мир во всем мире. Отчего нет? Общественное мнение – это сила! На одну подпись – минута. На миллион подписей – два года. Это если без сна, отдыха и перерыва на обед и туалет. Итого – лет через десять наберется кворум.
Только к тому времени и ишак помрет, и эмир, и я.