Диверсия – 3 книга

– Шагай уверенно и обязательно с улыбкой. Размышляй не о том, что ты можешь упасть, а о том, что ты должен понравиться зрителю. Кураж помогает равновесию больше, чем балансирный шест. Артист, который думает об угрозе падения, а не об успехе номера, – обречен на провал. В прямом и переносном смысле слова.

Я шел с улыбкой. И абсолютной уверенностью в успехе своего «выступления». Четырехэтажная высота меня не смущала. Точно так же я бы мог пройти по натянутому над стометровой пропастью канату. Или по лезвию ножа. Когда знаешь, как надо ступать, как держать равновесие и что при этом думать, дополнительные метры, разделяющие подошвы ног и землю, уже не играют никакой роли. Равно как ширина опоры. Ты просто идешь. Как человек по меловой линии, начерченной на асфальте.

– Здорово это у вас получается! – восхитился пришедший в себя Александр Анатольевич.

– Цирковая практика.

– Вы еще и в цирке выступали?

– Ага. В некотором роде. Коверным.

С чужого балкона я ввалился в чужую квартиру. Именно ввалился. Потому что входить в не принадлежащее тебе помещение лучше с громом, молнией и по возможности копотью. Дабы феерической формой заглушить противоправное содержание. И не дать возможности испугавшимся до полусмерти жильцам поднять крик.

– Вы почему цветочные горшки с перил не убрали?! – резко спросил я приподнявшихся с дивана хозяев, обалдело уставившихся на незваных, открывших их балконную дверь незнакомцев. И на секунду высунув на улицу голову, крикнул: – Все. Отгоняй подъемник. Мы через подъезд спустимся.

– А вы кто, собственно?..

– Я говорю, почему вы, собственно, горшки не убрали? Несмотря на категорическое распоряжение райкомхоза? А?

– Но мы…

– Но мы, но вы… Зафиксируйте нарушение, – бросил я через плечо Александру Анатольевичу. – И по соседнему балкону тоже. Будем вызывать в жилкомхозтрест и штрафовать. Нещадно! Сколько можно предупреждать, в самом деле. А если штраф не возымеет действие – расселять!

– Но мы действительно не знали… – Насчет того, что не знали, это вы комиссии жилтрестнадзора расскажете. Если они слушать будут. Какая у вас квартира?

– Шестьдесят седьмая…

– А нам куда дальше? – озадаченно спросил я и сам себе ответил: – В шестьдесят девятую. Все. Получите повестку – явитесь по указанному адресу. Деньги с собой сразу брать не надо.

– Какие деньги?

– На штраф деньги. Согласно распоряжению начальника коммунхоза…

– Мы уберем. Мы не знали. Мы обязательно, – поскуливали, сопровождая неожиданно нагрянувшую с балкона комиссию к входной двери недисциплинированные жильцы.

– Уберете?

– Конечно, уберем. Сегодня же! Сейчас же!

– Ну смотрите. В последний раз. Беру на свою ответственность. Шестьдесят седьмую можете вычеркнуть.

– Спасибо вам.

– Да ладно. Не за что. Если уберете…

Хорошие у нас люди. Душевные. И тем очень удобные в обращении. К ним не спросясь в квартиру вломишься, на них же в три этажа наорешь, и они же перед тобой за это оправдываться станут! На цивилизованном Западе, говорят, с этим делом не так благополучно обстоит. Их законопослушные граждане в чужака, нарушившего границы частной собственности, сразу палят из всех имеющихся в наличии стволов. Так что он про те горшки даже слова сказать не успевает.

В подъезде я прозвонил в три подряд квартиры, пока не нашел пустую. Открыв дверь отмычкой, я втолкнул внутрь Александра Анатольевича.

– Сидите тихо и ждите меня.

– А если вдруг вернутся хозяева?

– Если вдруг вернутся хозяева, наорите на них, что они по ротозейству входные двери не запирают, а вам, дружиннику, по просьбе участкового здесь дежурить приходится! Как будто у вас своих дел нет. Только шумите погромче и обязательно оплату с них за услугу требуйте. Это убеждает. Ясно?

– Ясно.

– Ну тогда до скорого.

Отъехав за три улицы на общественном транспорте, я на первой встретившейся стихийной дворовой стоянке завел первый понравившийся мне автомобиль и вернулся назад. На колесах. Помотавшись до того для порядку полчаса по городу.

– Куда теперь? – спросил плюхнувшийся на заднее сиденье программист.

– Снимать жилплощадь. Не на улице же нам ночевать, в самом деле.

Квартиру я снял уже через два часа. По газетному объявлению. Снял не торгуясь. И не осматривая. Потому что больше трех дней задерживаться в ней не предполагал. Хотя и заплатил за три месяца вперед.

– А теперь, Александр Анатольевич, расскажите мне еще раз о том, что вам такое при работе с компьютером пригрезилось, – попросил я, едва захлопнув входную дверь в наше новое жилище.

– Может, завтра?

– Нет, не завтра, а сегодня. Причем не откладывая ни на минуту. И максимально подробно!

Александр Анатольевич посмотрел на меня с каким‑то даже подозрением. Он не понимал этих мгновенных, без явной угрозы со стороны, квартирных переездов, этих блошиных прыжков с балкона на балкон, этой моей маниакальной торопливости. Он вообще ничего не понимал.