Игра на вылет – 4 книга
– А я не с улицы, я из леса.
Объявился второй «вахтер». Вышел на крыльцо. Потянулся. Зевнул. Осмотрелся по сторонам.
– Шел бы ты, мужик, откуда пришел. Не тревожил бы наш служилый покой.
Понятное дело. Заспался охранник во время ночного дежурства. Никак глаза разлепить не может. Работа у него такая. Раз в полдня перед машиной ворота открыть, потом закрыть и снова на топчан, поближе к электрообогревателю. Хорошая работа!
Только отчего у заспанного «вахтера» такие глазки быстрые. И как это он так ловко за моей спиной оказался, что я почти и не заметил. И зачем ему, на топчане лежа, на все пуговички застегиваться и на все дырочки ботинки шнуровать? Чтобы отдыхать сподручнее было?
– Может, точно ошибся? Может, прочитал что не так? – согласился я и полез во внутренний карман за бумажкой с адресом.
И второй «вахтер» полез. Вроде как подмышки почесать. А первый так вообще давно руку из карманов брюк не вынимает. Ну да, у него же там сушка надкушенная к чаю припрятана. Боится ее без присмотра оставить. Боится, чтобы не умыкнул кто.
Критическая отметка. Рубикон. Последняя возможность мирного урегулирования конфликта. Или я читаю бумажку, досадливо хлопаю себя ладонью по лбу и, матерясь и проклиная почерк жены, ухожу. Или остаюсь. И тогда сюжет будет развиваться уже не в комическом ключе. Отступить, пока не поздно? Или переть буром дальше? Думай, Резидент!
За забором послышался шум приближающейся машины. Но «вахтеры» к воротам не побежали, раскрывать их не поспешили. Странные какие‑то «вахтеры»! Такие же, как база отдыха.
Все как и должно было быть. Подъехала поднятая сигналом тревожная группа. Эти в дело сразу не полезут. Отсидятся в машине, пока «вахтеры» выясняют что да как. Эти рассчитаны на крупную потасовку.
Ну так вперед или назад? На рожон или по домам?
– Ты, видно, мужик, чего‑то не понимаешь! Ты, видно, на разъяснения набиваешься! – сменил тон с добродушного на угрожающий вставший за моей спиной охранник. – Ты, наверное, тугодум. Тебе же сказали – мотай отсюда, если неприятностей не хочешь огрести.
А я, может быть, именно за неприятностями сюда и пришел. Может, они мне как раз и нужны. Может, я их коллекционирую. И, собственно говоря, почему он грубит? Он, наверное, забыл, что ничто не дается человеку так дешево и не стоит ему так дорого, как неуместная грубость. Так бы я, может, еще и передумал. А теперь ни за что.
– Ребята, мне бы только главврача увидеть, только пару слов ему сказать, – уничижительно, с подскуливанием замямлил я, чем окончательно вывел охранников из себя. Злобные собаки громче всего гавкают на заведомо бессильные жертвы.
– Вали отсюда. Пока тебе кости не переломали! – угрожающе прошипел охранник, залихватским приемом пытаясь завернуть мне руку.
Я не сопротивлялся. Я позволил ему продемонстрировать нагулянную на казенных харчах силушку на моей безвольно провисшей правой конечности, а пока он целеустремленно, пыхтя и краснея, вертел ее в сторону, свободной рукой аккуратно вытянул из его заплечной кобуры пистолет. С энтузиастами силовых, борцовских упражнений такие номера обычно удаются легко.
– Ты бы не так сильно усердствовал. Больно ведь, – пожаловался я, демонстрируя ему его же пистолет. – Кстати, это не ты обронил?
Охранник ослабил хватку. Обалдело глядя в черную дырочку дула, залапал пальцами пустую кобуру. Я легонько ткнул его стволом под дых, подхватил враз ослабшее тело, развернул, прикрываясь от возможного нападения.
– Не балуй!
Ввинтил, вжал пистолет в незащищенный висок. Охранник замер, словно загипнотизированная фокусником курица.
Второй «вахтер», придя в себя, неудачно тыкал пальцы в потерявшийся вдруг карман брюк.
Резко выбросив вперед левую ногу, я достал подошвой ботинка его горло, толкнул, припечатал, придавил к близкой стене. Охранник, забыв про оружие, ухватился за перекрывшую ему кислород подошву, захрипел, завертел во все стороны выпученными глазами. Какие‑то они на проверку оказались уж слишком любители. Вроде подрабатывающей к основному окладу милиции. Для маскировки их здесь, что ли, держат? Или для галочки?
– Я только хотел поговорить с главврачом. Но теперь мне этого мало. Теперь я хочу услышать ваши извинения.
Удерживаемый мною охранник лихорадочно затряс головой. Другой попытался придать посиневшим губам форму подобострастной улыбки, а хрипам членораздельную форму.
– Извинения принимаются, – смилостивился я. – А теперь, где здесь телефон?
Я играл супермена. Стопроцентного, как в дешевом американском вестерне. С соответствующими репликами и выражениями на лице. Не без удовольствия, между прочим, играл. Первый раз в жизни мне позволялось не прятать в запасники свое умение. Первый раз позволялось делать то, что хотелось в эту минуту. Не все боксерскую, для отработки чужих ударов, грушу изображать. Что поделать, если зрительные образы доходчивей словесных!