“Старики, день прошел”
Чего только в армии не бывает – все бывает! И у нас было. Причем сразу!
Только-только закончился обязательный для призывников карантин и нас распределили в роты. То есть до того мы были изолированы от армейской заразы, а теперь вошли в контакт с носителями… армейских традиций. А традиции эти разные…
Например – предоставление новобранцами добровольных услуг старослужащим солдатам – ну там сбегать куда или подворотничок им подшить или портянки постирать или еще чего… Но есть и коллективные традиции – допустим проводы прожитого дня, который отмечается прокалыванием числа в календаре или хоровым прощанием.
Не слышали о таком? Тогда расскажу.
Конец ратного дня, вечерняя поверка – это когда солдаты стоят в роте в две шеренги и дурными голосами орут – «Я!», если выкрикивают его фамилию. Мол – тут я – не сбежал, не повесился и не переметнулся к врагу.
– Рядовой Дружкин!
– Я!
– Бердыев?
– И-я!…
И никаких там – «Здесь» или «Туточки», а только – «Я!»
А когда заканчивается поверка и выясняется, что никто не сбежал, все идут спать – нет, не так как мы привыкли, а в припрыжку, язык на бок, толпой обезумевших слонопотамов – сорок пять секунд – скинуть сапоги, размотать, расправить портяночки, расстегнуть ремень, стянуть кителек и порты и все это аккуратненько разложить на табуретке и – нырк в постель и одеяльцем сверху прикрыться.
Но не чтобы спать, ни боже мой! – а чтобы через пару секунд:
– Рота подъем!- вскочить, ссыпаться со второго яруса кому-то на голову, схватить только что расправленную одеженку и обратным ходом – штаны, френчик, портяночки, сапожки, ремешок, пилоточку. Да все застегнуть, расправить, разгладить. За все те же сорок пять секунд.
Ну или пока у старшины спичка в руках горит. А хрен ее знает, сколько она горит – может меньше, чем сорок пять секунд, может только тридцать.
И это тоже традиция – раз по пять отбиваться и вставать, чтобы жизнь медом не казалась. И, конечно, чтобы при начале, без объявления, войны, не предстать перед врагом в исподнем.
Так что:
– Рота – подъем!…
– Рота – отбой!…
До посинения личного состава.
На что, один славный войн степей, еще в карантине, после десятого подъема-отбоя, мудро заметил:
– Ложись-вставай, ложись-вставай – на хрена такой спать?!
Ну, в принципе – да. Но… таковы уж традиции!
Писаные.
А есть еще не писаные! Ни в одном Уставе!
Например, после отбоя, когда отцы командиры ушли и все лежат в своих коечках, но еще не спят, а ждут. Чего?… Того самого. Ждут проводов уходящего дня. Когда назначенный молодой со второго яруса крикнет:
– Старики… – и через длинную паузу,- День прошел!
А старики, громко так, хором гаркнут в ответ:
– Ну и… с ним!
Ну вы сами понимаете, что – с ним. Орган такой, сильно почитаемый в армии, потому что поминают его на дню чаще чем маму родную, многократно в разнообразных контекстах, чаще всего с приставкой «на» и указанием направления в котором надлежит к нему следовать.
И когда старики благословят так прожитый день, то это значит, что они стали ближе к дембелю еще на одни сутки. А дембель это… это… как свадьба с олигархом для пятидесятилетней старой девы из пригородов Талды-Кургана. То есть крайне долгожданное, но неочевидное, событие.
И вот только после того, как молодой напомнит про ушедший день, а старики выскажут свое к сему событию отношение – можно натянуть на голову одеяло и отрубиться.
Так все должно было случиться и в этот раз.
Но случилось по другому. Так уж сложилось. Потому что в армии всегда все так складывается, несуразно, через… Ну вы в курсе.
И еще потому, что в тот раз в казарме было размещено почти две роты, что создавало некоторый бардак.
Но тем не менее, традицию нарушать было нельзя и старики подошли к воину на тумбочке и сказали, чтобы он предупредил, если в казарму заявится начальство.
– Усек, выходец из семьи братских народов?
– Так точно!
– Ну гляди…
И старики пошли к своим коечкам. Легли. Одеяльцами прикрылись. Приготовились.
Тишина.
Пауза.
Ожидание.
Предвкушение…
И тут, как специально, в роту заявился дежурный по части. Хрен его какой-то несусветный принес. Открыл так тихонечко дверь и протиснулся, дабы проверить чем занимается вверенный ему личный состав – может он водку пьянствует или еще чего?
И в то самое время, как дежурный вошел, молодой, в самом конце казармы, как положено, крикнул: