Обет молчания – 1 книга

Дома, уподобляясь патологоанатому‑надомнику, потрошу маскировочную оболочку контейнера: взрезаю нитяные швы, ковыряюсь во внутренностях, отыскивая и размыкая клеммы самоликвидатора (у незнающего эта кошечка рванула бы не слабее толовой шашки навек унося заключенную в ней тайну), извлекаю сам контейнер. Вот он, небольшой пластиковый цилиндрик, из‑за которого я проделал столь неблизкий путь! Проверяю стандартную пломбу‑печатку. На месте. Можно упаковывать чемоданы. На всякий случай, вспомнив о личной просьбе резидента, осматриваю его персональную секретку – так, неуставную самодеятельность на уровне скаутских забав. Делать мне это не обязательно, не приказ – просьба. Но что‑то меня заставляет отнестись к маниакальной подозрительности шефа без обычной иронии. Ладно, мне не убудет, лишь бы его душенька была спокойна. Беру сильную лупу, осматриваю дно тубуса, затем завинчивающуюся крышку. И там и там, строго друг против друга, нанесены незаметные невооруженному глазу точки. Одна. Вторая.

Стоп! Смотрю еще раз! Точка на крышке смещена на полмиллиметра. Может я ошибся? Проверяю еще и еще раз. Разница явная. А если крышка сдвинулась после завинчивания? Нет, ерунда! Она же зафиксирована контрольной пломбой! Может быть, резидент был невнимателен? Сомнительно. Эти точки его инициатива, вряд ли бы он халтурил. А это значит…

Я вспомнил брезгливо отодвинутое от тушки кошки дерьмо. Нет, брезгливость моего коллегу не остановила бы. Это значит… Это значит страшное! Это значит, что к контейнеру имел доступ кто‑то третий!

Но самоликвидатор! Ведь надо знать, как его отключить!

Но пломба!! Я снова внимательно осмотрел печатку. Нет, на вид совершенно нормальная. Неужели эта местная шантрапа обладает знаниями и технологиями, равными нашим? Стоп! Вот так так! Значит все‑таки мы и они? – поймал я себя на мысли, – так значит все‑таки война на полном серьезе?! Без дураков?

Подумаем еще раз. Формально мое задание исчерпано. Контейнер взят, хвостов нет, пломба на месте. Можно отбывать в родные пенаты. Придраться ко мне нельзя. Самодеятельность резидента – всякие там пионерские точки не могут служить веским основанием для задержки. Как к ним отнесется высокое начальство, можно только гадать. А вот как оно отнесется к срыву утвержденного графика возвращения, я знаю доподлинно. Рискую я больше чем многим. В этой игре я лишь пешка – куда двинут, там и стой. Любой самостоятельный шаг грозит удалением с поля. Стоит ли высовывать голову, если ее тут же могут скрутить!

Но ведь точки не сходятся!

Не сходятся. Но вдруг это случайность, небрежность резидента? Что тогда? В случае неуспеха он непорочен как новорожденное дитяти. От своей самодеятельности – какие такие точки, что за бред? – он может отказаться в любой момент. И откажется, если не дурак! Пионерские методы Конторой не узаконены и, значит, фактически не существуют. Узаконенные, напротив, утверждают, что все в порядке. Тогда по какой причине я задержался?

Но ведь точки не сходятся! Не схо‑дят‑ся!!

Измаявшись в бесплодных сомнениях, я отважился на отчаянный шаг. Я решил вернуться к тайнику! Всеми законами конспирации это было запрещено. Второй раз светить лицо в одном и том же месте! Но не мог я не проверить свои подозрения!

На этот раз к внешней маскировке я подходил творчески. Пару часов спустя, осматриваясь в зеркало, я сам себя не мог признать! Передо мной стоял не привычный мне я, а какой‑то совсем незнакомый и совсем несимпатичный, потрепанный жизнью и алкоголем мужик неопределенного возраста. Вот и ладно.

Тащась вдоль тротуаров, шаркая подошвами стоптанных ботинок по асфальту, заглядывая в урны, я двигался к памятному месту. Прохожие оглядывались на меня кто с жалостью, кто с презрением. Я оглядывал прохожих, как капитан подлодки вражеский караван. Я замечал все. Сейчас я не напоминал того бодрячка‑курьера, которым был несколько часов назад. Сейчас я работал как в тылу врага, на полную катушку, ежесекундно ожидая останавливающего окрика, если не выстрела!

Вот она и стройка, вот бетонный завал. Еле волоча ноги, я прошагал в нишу, долго вздыхая и шепча проклятья, расстегивал запоры на штанах. Я специально не подходил к тайнику близко, я видел все отсюда. Кошку тревожили! Кошка была стронута с места! Нет, не так, как сдвинул бы ее рассерженным пинком прохожий и не так, как сдернула какая‑нибудь дурная ворона‑падальщица. Она была уложена аккуратно и вроде бы так, как лежала раньше. Но не так! Я умел различать мелочи, незаметные для глаза простого человека. Уроки Учебки не прошли даром. Я вспомнил «картинку» и прошел по ее деталям. Миллиметровый сдвиг хвоста, подлом усов, свежий обрывок бумажки под тушкой убеждали меня, что контейнер тревожили, но, что еще важнее, пытались вернуть ему первоначальный вид. А это уже напрочь исключало случайность! Это уже работа профессионалов!