Отрывок из новой книги А. А. Ильина “Когда качается трон”
***
Колючка посреди огромного поля, жиденькая, в один ряд, перед колючкой раздувшиеся, гниющие трупы, которые никто не убирает, которые в назидание.
Тысячи, десятки тысяч людей, ползают, копошатся в земле, ищут корешки или червяков, которых тут же суют в рот. Но только не осталось ни травы, ни кореньев, все выкопано и съедено, даже то что есть нельзя. Месяц пленные красноармейцы живут под открытым небом, роют себе в грязи норы, чтобы от дождя, ветра или солнца укрыться, скребут ложками, пальцами, ногтями, случайными палками грунт, скукоживаются внутри, ноги к груди поджав. Сотни нор! Возле них, люди на коленях стоят, иные прямо в лужах, ждут, когда в норе кто-то умрет и его можно за ноги выволочь, чтобы место покойника занять. Иной раз пройдет кто сверху, осядет мокрая раскисшая земля, завалит нору вместе с человеком, погребет как в могиле если он выбраться быстро не успеет. Но тут же раскопают его, стащат шинельку, гимнастерку, исподнее, обувку – донага разденут. Зачем трупу одежда, а живым она пригодится – две шинельки вдвое теплее, чем одна.
Беда, когда дожди зарядят. Но того хуже, если сушь – жарит солнце немилосердно выжигая все вокруг, а тени нет – ни деревца, ни кустика. Напиться бы, лицо смочить, но воды нет, кроме нескольких ржавых бочек с протухшей водой. Дождь пройдет, люди из луж пьют, ладонями воду пополам с грязью зачерпывая или как собаки, на четвереньки встав лакают. И мрут сотнями от дизентерии, а может и холеры, кто знает – весь лагерь дерьмом пропах, кругом желтые с кровью экскременты – ступить некуда. И хоть вырыты выгребные ямы, да не все туда добежать успевают. А кто-то уже и дойти не способен и лежа на земле ходит под себя…
Гонг. Зашевелился лагерь, как растревоженный муравейник – земли не видно, только серые, зеленые, белые, если ничего кроме белья на тебе нет, фигуры. Встают, лезут из нор, пошатываясь, толкаясь, бегут к воротам. Страшная, колыхающаяся человеческая масса. В ворота въезжает грузовик и еще один. Откидываются борта, вниз, прямо в толпу, лопатами сбрасывается какие-то дурно пахнущие, раскисшие пищевые отходы — то что не доели солдаты Рейха и еще картофельные очистки, корм для свиней, трупы падших животных. Тысячи рук вздымаются над толпой ловя куски еды, выхватывая очистки друг у друга, заталкивая их в рот, чтобы не отобрали. Страшен умирающий от голода человек. Да и не человек он уже.
С машин свалили в грязь несколько дохлых, с червями, копошащимися в гнилом мясе, лошадей, которых пленные тут же стали рвать на куски зубами и ногтями,облепив со всех сторон. Прав был Фюрер, когда говорил, что русские недочеловеки, что они как звери. Брезгливо морщатся немецкие солдаты, видя, как дерутся, как рыча выхватывают друг у друга куски пленные. Не понять им, как можно вот так… потому что не было еще Сталинграда, московских морозов и сибирских лагерей…
— Хальт!
Очередь из автоматов поверх голов – отхлынула толпа, но тут же кинулась обратно к дохлым лошадям.
— Русишь швайн.
Очереди ударили в толпу, сшибая людей на землю. Кто-то страшно закричал, кто-то умер молча, не выпустив из рук кусок мяса или шкуры…
Съедены объедки до последней крошки, обглоданы до костей до белых скелетов дохлые лошади, а после и кости растащены, которые грызут, ломая зубы или копают ими ямы.
Люди уже людей не напоминают – скелеты, обтянутые кожей по которым ползают, копошатся белой массой тысячи вшей. Еще не умер человек, еще жить ему несколько часов, а вши уже лезут наружу – из бровей на веки, из усов и бороды на щеки, с белья на гимнастерку – верный признак приближения смерти. Чуют вши скорый исход, уползают заранее нового «хозяина» искать.
Вчера опять нашли человеческий труп с перерезанным горлом, вырезанными мягкими частями, печенью, сердцем… И крови почти не было, потому что крови пропасть не дали, выпили горячую еще. Немцы выхватили из толпы тридцать случайных пленных, построили рядком и расстреляли. Но только без толку, завтра новый обглоданный труп найдут.
— Бежать надо.
— Куда?
— Хоть куда, лишь бы отсюда.
— Вон они лежат, которые хотели.
— Зато отмучились. Один хрен подыхать. Лучше от пули, чем от голода. Если всем разом на проволоку бросится, то ничего немцы сделать не смогут – ну сто, ну триста, ну тысячу постреляют, а остальные убегут.
— Далеко?..
— Что далеко?
— Далеко убегут? Мы тут как мухи дохлые ползаем, раньше надо было бежать, пока силенки были, а теперь поздно. Даже если убредем куда, они нас по дерьму сыщут, которое через каждые сто метров, как метки. Им даже собаки не понадобятся.