«Сказка-ложь», сказ восьмой

И там дальше еще померли. И еще. И еще… Завалено поле мертвяками растерзанными – конца-края не видать. И у всякого дома жена, да детишки остались. Кто их теперь кормить-одевать станет?..

Да не всех до смерти убило, кто-то и жив остался, чему не шибко рад – ковыляет на одной ноге через мертвецов перепрыгивая или без рук бредет, о том лишь сожалея, что от смертушки уберегся. Кому он теперь безрукий надобен – ни коня запрячь, ни ложку выстругать. Дитю рожок с молочком и тот не подать. Был в семье хозяином, стал обузой, хуже грудничка – жену не обнять, детишек не приласкать, до ветру самому и то не сходить. Такая судьбинушка. И сколько их калек таких домой возвернется на радость, но и на горе семьям своим… Не счесть. Да и кто их считать станет?.. Счет он нужен, когда на баталию народишко сбирать, там их всех по головам надобно… А после… После сами как-нибудь…

Такая вот баталия. Как и все, что до нее были и после будут. Баталии они мясом питаются, человечьим – кого целиком на поле брани жрут, у кого ноги-руки отгрызают. А если без мяса, так это и не баталия вовсе, а насмешка одна… Чем больше мяса, тем памятней война… Тем больше медалек вдовам, славы воеводам, и злата-серебра купцам…