«Сказка-ложь», сказ седьмой

Сказ о военных баталиях третий

У супротивника тоже все не сладко да не гладко. Пришли генералы рапорты докладывать к их Государю про дела ратные, а тот на стульце без спинки сидит, ножки в стороны разбросав и в руках палку держит, а вкруг него придворные малеванцы с кисточками скачут.

— Палочку чуть выше, Ваше Величество. И подбородочек вперед. Вот так ладно будет. Бровки грозней. И веночек на голове поправьте.

Хорош Царь, глянешь на такого и хоть теперь за него на штык пузом лечь.

— А чего он на табуретке сидит и палку держит? — дивятся генералы.

— То не табурет, а конь боевой, а палка – сабля востра, — толкуют им малеванцы, — Вы в деле нашем разума не имеете и чего мы видим в упор не наблюдаете. Мы коня да саблю после подрисуем и выйдет славный потрет для поднятия духа военного.

— А как же наш доклад?

Царь голову к ним поворачивает.

— Отдайте ваши доклады в канцелярий, пускай их нитками сошьют и сундук до лучших времен положат. Баталия подождет, ныне она не на поле брани, а здесь решается! Коли воины своего Государя на коне с венком увидят, то враз супротивника одолеют, потому как, победа она не пищалями да копьями добывается, а сильным духом. А я ныне в решительности пребываю, как никогда прежде.

И снова голову поворачивает и вдаль смотрит, где должна баталия вершиться, а он на нее с холма зрит и все-то войско его видит и «Ура!» кричит, так что с супротивника тем ветром шапки сшибает и копья в дугу гнет.

— Нам бы теперь провианту, да пороху для самострелов, — клянчат-плачутся генералы, — А то мы совсем поиздержались.

В сторонке, на креслицах бархатных иноземцы сидят, фрукты заморские двумя пальчиками кушают, а после их в горшок с водой макают. Уж так у них заведено, что рукавами они рты не обтирают и еще говорят, лопухами стыдные места не трут, а специальными бумажками.

Обтерли иноземцы пальчики и говорят:

— За провиант, порох и пищали беспокойств не чините, мы их вам полны бочки привезем. У нас корабли большие, мы в трюмы много чего насыпать можем, с полным нашим удовольствием.

— Когда? — радуются, потирают ручки, генералы.

— Сразу, как вам на то кредиты выпишут.

— Кто выпишет?

Улыбаются иноземцы, глупостям таким.

— Так мы и выпишем, у нас хранилища златом-серебром битком полны, да еще мехами. Нам их девать некуда, хоть выбрасывай! Мы вам – кредит, и за денежки те — пищали. Кредит после отдадите, а пищали – сразу получите.

— А чем отдавать?

— А это нашего ума не касается, может денег где раздобудете, но только долг, это дело самое святое, выше чего уже не бывает! Просто так денежки никто не дает.

— Так негде их взять!

— Как негде, когда у нас есть! – опять удивляются иноземцы, — Мы вам новых денег ссудим, чтобы вы нам прежний долг отдали, только процент чуть иной будет. Мы всегда помочь готовы, потому как ваше горе понимаем и большое сочувствие к нему имеем.

— А те деньги как отдавать? — совсем теряются генералы.

— А вы снова займете, но уже под землицу вашу и то, что в ней хоронится и на ней растет. А то можно все реки нам отписать, чтобы лес плавить и корабли по ним с товарами пущать. Ежели отдать не сможете, то землица и реки нам перейдут, а вашего долга боле не будет! А если ворога своего с нашими пушками-самострелами одолеете, то нам с того прибытка свой процент причитаться будет! Вот как все просто. Вот мы уже и бумаги все подготовили и чернила с перьями.

Куды генералам деваться, ударили они с иноземцами по рукам и на бумагах чего-то перышками нацарапали.

Пороха точно, быстро привезли. На радостях выбили бочкам дно, а там пыль, да пороху горсточки не наберется – в карман ссыпать можно.

Кинулись к самострелам – батюшки родны — там по штуке на самом дне, да и те гнуты. А пушек и вовсе не видать, одни только колёсья деревянные в трюмах катаются.

— Вы вот тут и тут, отпишитесь, — суют в руки генералам бумаги приказчики, а у самих глазки бегают, на пальцах кольца с каменьями, все телеса в мехах дорогих по самые макушки, а сверху шапки собольи.

— За что?

— За порох с пищалями, за провиант, за пушки медны — что все перечли и получили сполна.