“Сказка-ложь”, сказ третий

О Царской ватаге, да казне  

Сзывает Царь-Батюшка Бояр. Денег требует.

— Так нет их, — вздыхают Бояре, — Ни полушки.

— А где они? – дивится Царь.

— Здесь, — протягивают Бояре бумаги с печатками.

— Ну так меняйте их на монету хоть медну.

— Никак не получится. Не отдают иноземцы. Говорят, не было такого уговору.

Вскинулся Царь, черней тучи грозовой.

— Кто, так вас растак, сей приказ дал, кто казну как метелкой вымел?

— Вы, Царь-Батюшка.

— А исполнил кто?

Вытолкнули бояре Казначея царского.

— Ты, сукин кот? Почему деньги отдал, да взад не возвернул?

— Так, политик. Не отдают они. Говорят, у вас бумаги имеются, которые им замена.

— Не дают?.. А ты ямы угольные да рудные и кузни с пасеками, что им отписали, забери. И корабли, что мехами набиты, верни. Чай тогда сторгуешься.

— Никак не получится. Они культурный народ, обхождения требуют, теперь обидятся и после уж не придут. Опять же у них на все дохтументы имеются с печатками. Ежели мы теперь все обратно возвернем, позор выйдет. Нынче нас, Царь-Батюшка, уважают, вон и Биржа у нас есть. Отберем все – не будет нам иноземного товара. Привыкши мы поштанники и камзолы иноземные носить, со стеклышек есть да пить и на телегах с кованными колесами кататься. Бабы наши в бархаты заместо суровья обрядились, на железные горшки ночью ходят. Не охота обратно в зипуны да валенки и из кадушки ковшом деревянным черпать.

Кивают Бояре, ручки у всех в перстеньках с камушками, на ногах сапожки с пряжками, а кто-то в моноклю стеклянную зрит.

— Чем войско и народишко кормить станем? – вопрошает Царь, — Чего в закромах имеется?

А в закромах стены да мыши голодные туда-сюда шныряют.

— Где – пашеничка и овес, чтобы лошадкам задать, которые пушки тягают?

— Так мы иноземцам продали. И репу с брюквой. Вот и бумаги они нам выдали с вензелями, которые в рост. Говорят, лет через десять мы все расходы покроем и с приварком выйдем.

— Возвернуть все!

— Да как же — нельзя со свиным рылом в калашный ряд, — вздыхает Казначей, — Нельзя всю экономик порушить.

— Точно, нельзя, — вторят бояре, — Мы если все возвернем, они нашу пеньку да мед покупать перестанут. У нас сто кораблей, с трюмами набитыми, туда-сюда каждый божий день шастают. Я вот пеньку продаю, они деготь, а те лес на мачты. Так можно всю торговлю извести. Мы же в казну по полкопейки с пуда золота несем!

— А корабли чьи?

— Казенные, Государь, но иноземцам в откуп отданы. Мы теперь им за них мзду платим.

— Так не платите!

— Нельзя, они, супостаты, к себе только те корабли пущают, которые все нужные бумаги имеют от их адмиралтейства. А ежели наши, да без откупа, то ни в жизнь тех бумаг не получить. Такая беда.

— А дорого ли платите?

— Ох, дорого, Государь – туда-сюда сплавал, новый корабль построить можно.

— Кто сии бумаги подписывал?

— Тот, кого ныне нет. Он теперь у них в Адмиралтействе сидит и бумаги нам выправляет. Совсем иноземец стал, знаться не желает, нос платочком от духа злого прикрывает и в ноздрю флакончик сует, как мы придем.

Ножкой топнул Царь-Батюшка!

— Вы что тут все!.. Триста кадушек злата, да еще корабли ваши! Ужо я всех вас голов лишу!

И уже тащит палач колоду да топор точеный – виданное ли дело, триста кадушек злата! Счас — головы смахнет, как капустные кочаны.

— С кем останешься, Государь? — шепчут Бояре, лбами о пол стучась, — Другие хуже будут, мы теперь сыты, а те голодными придут, да втрое больше нашего проглотят. Нас-то ты знаешь, мы хоть и воруем малость, да преданы тебе по гроб. Пропадешь без нас.

И то верно. Насосавшийся комар жужжит, да столько не выпьет, как тот, что с пустым брюхом. А тащить все одно – каждый будет, за всеми не уследишь.

— А я вот по стране пошукаю, да честных сыщу, — пугает Царь, — Держава велика, всяк народишко в ней водится, может, и бессеребреники сыщутся, чтоб вам злодеям мошну растрясти.

— Может и так, — соглашаются бояре, — Токма они вначале нас по миру пустят, а после в твой карман сунутся, чтобы рублики перечесть. Те, которые не воруют, они шибко злобные, потому как нищие. Мы может и тащим что из казны, зато тебя как зеницу ока бережем – не будет тебя, и денежки наши утекут. Отчего веры нам во сто крат больше, чем которые чистые. Вот и рассуди Государь, кто тебе вернее служить будет!