Выживание

Андрей Ильин

Книги по выживанию я писал  не дома. Дома я лишь воспроизвел те страницы, что сложились в моей голове в ходе многочисленных и далеко не таких романтичных, как может представиться, морских, таежных, пустынных и других путешествий.

Полярные морские страницы я “писал” в Белом и Баренцевом морях, на борту шестиметровой копии древненовгородской парусной лодки соймы, на которой мы, во след древним мореходам, забрались далеко за полярный круг. Впрочем на “борту” это громко сказано, потому что борт тот возвышался над уровнем моря лишь на пару десятков сантиметров. И постоянно черпал морскую водичку в которой мы, перевернись наше утлое суденышко, имели возможность прожить от силы десять-двадцать минут. А потом скоропостижно замерзнуть. Все. И до смерти. Без всякой надежды на помощь Большой Земли, потому что древние мореплаватели, которых мы, в меру сил изображали, радиостанций с собой не брали. И гибли молча, без SOSов. Что в ходе нескольких подобных “историко-мореходных” плаваний неоднократно пытались делать и мы. Например когда угодили под ураганной силы бору, или попали в смертельно опасные объятия сулоя, или на час притерлись к лоснящемуся черному боку семиметровой многотонной косатки, которой было только хвостиком махнуть, чтобы нашу скорлупку, как то сказочное яйцо, на досочки расколотить. Или (с чем не сталкивались древние мореходы), когда напоролись на плавучую, времен второй мировой войны мину или того хуже попадали под бомбежку военных штурмовиков.

Жаркие морские страницы я “продумывал” во время плаваний на спасательных надувных плотах и парусных катамаранах по южным морям. Где пришлось полновесными кружками похлебать забортную воду, после того как пресная протухла. И пришлось познакомиться с прелестями морского загара, который очень скоро превратился в ожоги, а потом в незаживающие гнойные раны разъедаемые новыми порциями ультрафиолета и морской соли.

Перегрузки я “изучал” почти в каждом путешествии. И когда приходилось чуть не по суху таскать севшие на мель древние лодки. И по много часов, по пояс в снегу, пробивать в зимней тайге тропу, не имея лыж. И накручивать по разбитому асфальту положенные 250 дневных километров. Оставив за спиной за полтора месяца уже почти семь тысяч.

Но все эти перегрузки не идут ни в какое сравнение с катанием на велосипеде. По песку. По тысячекилометровому песку Каракумов и Кызылкумов. Особенно когда на багажник приторочены 50-60 литров воды, не считая прочего груза. И особенно в пик июльской жары. Где даже у неподвижно лежащего в тени человека пульс зашкаливает за 140 ударов в минуту. А у едущего по солнцепеку…
Там же мы узнали что такое недосыпание. Хроническое. Когда ночью не спишь потому что едешь и мучишься от боли и судорог в перетрудившихся мышцах, а днем не спишь, потому что медленно и в полном сознании умираешь от жары и безводья. А впоследствии засыпаешь сидя, стоя, стоя на одной ноге, с горячей кружкой чая в руках и даже крутя педалями велосипеда и сбивая всех и вся на своем пути, от чего и просыпаешься.

Что уж говорить о безводных переходах, когда входишь в пустыню без капли воды и в прямом смысле слова выживаешь там, выпаривая жидкость из растений и, простите, собственной мочи.

Нелицеприятные строки о капризах погода я выстукивал азбукой Морзе собственными зубами в пятидесятидвухградусный мороз в брезентовой палатке покрытой изнутри
чуть не двухсантиметровым слоем инея. Или в более милосердный сорокаградусный, когда приходилось в одних только болоньевой ветровке и насквозь мокром свитере спать в наспех выкопанной в сугробе, снежной берлоге.

Или в Белом море, когда я со своми товарищами десять часов кряду, по пояс, а то и по грудь в околонулевой воде таскал наш катамаран, спасая его от наступающего штормовыми волнами прилива.

Или однажды в пустыне. Да, да, именно в пустыне. Где днем было сорок в тени, а ночью температура упала до плюс пяти градусов. Вот уж где мы вволю потряслись.

Если учитывать, что одеты мы были лишь в белые, сшитые из “простыночной” ткани костюмы, а вместо ковриков, спальников и палаток использовали все тот же насквозь просматриваемый материал. От которого тепла, как от воспоминаний о прошлогоднем лете.

В той же пустыне мы пережили плюсовой температурный пик – +51^ С в тени. Вот только тени мы не имели, потому что ехали на велосипеде по солнцепеку, по нагревшемуся как сковородка песку. А это значит плюсуй к 50 еще как минимум 20 градусов. Итого в нашем активе разброс в более чем 120 “полевых” градусов.

Там же в пустыне мы познали что такое жажда. Которая не когда пить хочется, а когда не выпить, значит умереть. Когда лопается высохшая кожа, выламывает подсыхающие
суставы, болью ноет сердце, когда уже нет пота, нет слюны и можно целый день носить во рту кусок сахара и нет слез, чтобы расплакаться от боли и отчаяния.

С муками голода пришлось близко познакомиться в ходе многосуточных медицинских экспериментов, в которых испытывались различные аварийные пайки и в натуральных, без примеси науки голодовках, где “живот от спины не отлипал”неделями.

А вот есть змей, лягушек, гусениц, муравьев, пить опресненную мочу приходилось уже ради эксперимента.

Тех же змей, а так же скорпионов, фаланг и прочую ядовитую и просто неприятную на вид фауну приходилось не раз вытряхивать из собственных спальников и снятой на ночь одежды.

Страх присутствовал везде. И в пустыне, когда мало верилось, что мы способны одолеть те пятьсот километров раскаленных песков отделяющих нас от людей. От спасения. И в зимней тайге, когда внезпно обрушивались снежные убежища. И в горах, когда из-под ног уходила опора. Hо более всего в море, где страх иногда граничил с паникой. С той, что известна морякам пережившим кораблекрушения.

Случался и особый, не умещающийся в привычные рамки страх. Hапример страх тишины. Абсолютной тишины. Когда в центре пустыни не слышно ни-че-го. И кажется что кто-то невидимый и враждебный наблюдает за тобой со стороны…

Или страх перед масштабами наблюдаемого природного явления. К примеру когда тысячи летящих птиц закрывали небо так, что становилось сумрачно. Или когда четыреста километров пришлось ехать по миллиардам и миллиардам жуков, которые ползли в одну сторону.

Случалось и умирать. Hе раз. Hо однажды совершенно. Когда в центре Каспийского моря довелось на маленьком парусном плоту угодить в эпицентр урагана, где сила ветра превысила 130 км в час! А волны высотой более 10 метровнеслись со скоростью 60 км в час. Hа нас неслись. И обрушивались многотонными водяными гребнями. И в конце концов разбили и перевернули наше утлое суденышко. Именно тогда я и умер. Hо был вытащен из-под плота и возвращен с того света своми товарищами.

Все это было. Как и многое, многое другое.

Особую ценность нашим путешествиям придает тот факт, что все их участники были люди совершенно обыкновенные, что называется взятыми из массы рядовых обывателей. Hе герои, не “косая сажень в плечах”, не “моржи” и прочие им тюлени. Так, середнячки, которые в обычной жизни и мерзнут и болеют и жалуются на судьбу как все. Причем эти середнячки даже не тренировались готовясь к своим экспедициям. Просто садились на велосипеды или в спасательные плоты и…
И выживали. И даже совершали рекордные путешествия. То есть делали все то, о чем раньше только в приключенческих книгах читали. Потому что всякий человек
способен на гораздо большее чем он чем он сам за собой подозревает. Он способен на все! Особенно если деваться некуда. Если или-или. Или жизнь – или смерть.

Именно поэтому я, вынужден был слегка постучать кулаком в грудь перечислял наши “подвиги”. Hе для того чтобы подчеркнуть нашу исключительность, а для того, чтобы
доказать, что всякий человек  способен сделать то же самое и даже гораздо больше если знать что делать.

Обучая основам самоспасения я водил в зимнюю тайгу и в горы очень разные группы – спортсменов, спецназовцев, военных и… школьников. Могу сказать что пятиклассники выживали ничуть не хуже бравых военных, строя снежные убежища и ночуя в них в тридцатиградусные морозы.

К сожалению чистая теория не гарантирует подобный результат. Теорию необходимо закреплять практикой, поэтому я всячески стремлюсь организовывать “Лагеря выживания”, “Дни выживания” и иные мероприятия, где люди могли бы практические навыки самоспасения, а, главное, пройти психологическую подготовку к действиям в чрезвычайных ситуациях которые случаются не только на природе.

Всем кому интересна данная тема, кто готов помочь мне в этом полезном деле, обращайтесь. вместе мы сможем сделать больше!