Диверсия – 3 книга

Но даже если вычислят, успеют ли что‑то предпринять? Здесь, на чужой территории? И станут ли что‑нибудь предпринимать, зная, чем это им может грозить? Ведь информация уже похищена и может быть легализована в любой следующий момент. Похитителей ловят за руку только в процессе воровства. А когда они этот предмет уже умыкнули, с ними торгуются.

Подтверждение получения письма адресатом стоит риска?

Стоит!

– Встречный поиск зафиксирован?

– Встречный поиск не просматривается. Впрочем…

– Что?!

– Нет. Показалось. Просто секундный сбой программы.

– Тогда передавайте. «Готов к диалогу. О времени следующего сеанса связи сообщу дополнительно. Буду разговаривать только с адресатом!»

Все! Отбой!

Но Александр Анатольевич не выключил компьютер.

– Что опять?

– Сейчас, еще минуточку.

Он стучал по клавишам, как опаздывающая на последний поезд профессиональная телеграфистка. Потом смотрел на экран и снова стучал.

– Что произошло, Александр Анатольевич?

– У меня такое ощущение, что в сети, кроме нас, присутствовал кто‑то еще. Кто‑то третий.

– Кто?

– Не знаю. Я даже не знаю, есть ли он. Или мне померещилось.

– С чего вы это взяли?

– Сам не знаю.

И тут же резкий, так что мы вздрогнули, телефонный звонок. Странно. Нам на эту квартиру звонить некому. Потому что о нас в этой квартире, в этом городе и в этой стране никто не знает.

Разве только хозяева, у которых я ее снимал? Или участковый, который желает познакомиться с новыми жильцами. Пока только по телефону.

Звонок продолжал дребезжать. Я и Александр Анатольевич напряженно смотрели на телефон. Нам было не по себе, хотя это был только телефонный звонок.

Взять?

Не взять?

Александр Анатольевич поднял трубку.

– Але! Тосю позовите!

– Вы не туда попали.

– Да ладно тебе пургу гнать! Тоську давай! Это я, Мишка.

– Вы не туда попали!

Отбой. Длинные гудки. Вот такой почти мгновенный переход – с вершин политического Олимпа к полупьяному Мишке.

– Ошиблись номером. Псих какой‑то.

– Может, и ошиблись. Может, и псих… Вот что, Александр Анатольевич, сворачивайте свою технику. Кажется, мы слишком долго засиделись на одном месте.

– Неужели вы думаете?..

– Я думаю, что там, где случаются сбои программ и ошибочные телефонные звонки, лучше не задерживаться. Мы переходим на новую квартиру. Эта нам не подходит. С этой мы съезжаем. Она слишком шумная…

– Пять минут на сборы?

– Пять.

– Только «винты»?

– Да. Только «винты».

Пока Александр Анатольевич «выдергивал» диски, я отсматривал подходы. Никаких подозрительных шевелений. Дорога чиста до самого горизонта. Может, и вправду неизвестный абонент Тоську разыскивал, а не притаившихся на конспиративной квартире нелегалов? Может, я зря горячку порю, тем усугубляя нашу устоявшуюся бытовую жизнь?

Нет, не зря! Случайность равна угрозе, угроза, на которую не обратили внимания, – провалу. Провал равнозначен смерти. Лично я предпочитаю бытовые беспокойства вечному покою.

На выход!

– Куда вы, Александр Анатольевич?

– К двери. Вы же сказали – мы уходим.

– Для нас выход теперь с другой стороны. И совсем через другие двери.

– Через какие другие?

– Через балконные. Через наш балкон – на соседский. Через него – в квартиру. И в соседний подъезд.

– Но там же люди.

– Боюсь, что за входными дверьми тоже. Но гораздо менее дружелюбно настроенные. Давайте быстрее, У нас уходит время.

Балконы разделяли несколько метров. Я поднял с пола заранее заготовленную доску и перекинул ее с одних перил на другие. Узкую доску, шириной в две ступни. Александр Анатольевич побледнел.

– Я не пойду!

– Вы пойдете. Потому что другого пути нет.

– Но я упаду.

– Если вы упадете и, к примеру, вывернете лодыжку, я буду вынужден вас добить.

– Издеваетесь!

– Нет. Честно предупреждаю. Живым я вас не отдам никому. И ни при каких обстоятельствах. Вы теперь не человек. Вы теперь ходячий архив информации. На двух ножках с языком! Который возможно развязать. Или вы перейдете с балкона на балкон, или вы умрете еще до того, как долетите до земли. Ну!

Александр Анатольевич встал на доску.

– Держитесь за стену. Смотрите вверх. И думайте только о приятном, – посоветовал я.

Шаг. Еще шаг.

Мой напарник цеплялся за кирпичи в стене, как за саму жизнь. Казалось, ладони его превратились в присоски, вроде тех, что расположены у осьминога на щупальцах.

– Все, дальше я не пойду!

– Без капризов!

– Я не могу дальше.

– Через пять секунд я встаю на мостик. Двоих он не выдержит!

– Я боюсь!

– Раз.

– Но я действительно боюсь!

– Два. Три.

Я встал на доску.

– Что вы делаете?!

– Я иду. Четыре.

– Не надо. Не надо! Я сейчас.

Почти падая, Александр Анатольевич шагнул два шага и вцепился в перила соседнего балкона.

Шесть его судорожных шагов вместились в три моих обыкновенных. В отличие от него, я шел спокойно, как по мостовой. Так, как меня когда‑то учили. Как меня когда‑то учил старый заслуженный цирковой артист‑канатоходец.