Мастер взрывного дела – 5

Соединенные Штаты умели предугадывать и предупреждать. И умели добиваться того, чего желали добиться. Чаще всего, используя свой международный авторитет. Где не помогал авторитет – посредством финансовых и внешнеэкономических интриг. Где не возымели действия финансовые рычаги – пускали в ход авианосцы, ракеты класса «томагавк» и хорошо откормленных морских пехотинцев.

Но прежде чем натравливать на неугодных вооруженных до зубов морпехов, власти выпускали вперед аналитиков, которые определяли, захватывали, расчищали и удерживали до подхода основных сил удобный для будущего полномасштабного наступления плацдарм.

Теоретики всегда шли первыми. Определяя своими рекомендациями весь дальнейший ход политических и военных кампаний.

Вначале они ставили масштабный вопрос: «Что случится, если?..» Если предположить, что опасное для их страны событие произойдет?

Затем детализировались по отдельным позициям, разбивая этот главный вопрос на десятки и сотни более мелких. Какие последствия данное событие будет иметь для страны в целом? Для президента? Для конгресса? Для военного ведомства? Для рядового налогоплательщика?.. И далее шире – для развитых мировых держав? Для стран «третьего мира»? Для приграничных государств? Чьи интересы это событие затронет? Кому будет на пользу? Кому во вред?..

Каждый вопрос получал свой исчерпывающий ответ и увязывался с ранее полученными ответами.

За многие годы были наработаны свои трафаретные схемы разбора того или иного вида событий. Что позволяло предлагать быстрые рекомендации в ответ даже на самые неожиданно поставленные президентом вопросы. Настоящее событие в трафаретные рамки не вмещалось. Потому что подобных прецедентов еще не было. Никогда до того отдельный человек не получал в свое распоряжение оружие такой мощности. И никогда еще не приходилось решать общемировую проблему на уровне психологии отдельно взятого индивидуума. Владельца того оружия.

Для того чтобы ответить на главный вопрос – возможен ли взрыв, вначале следовало дать ответ на сотни более мелких, касающихся свойств характера, мотивов поведения, состояния психики и прогнозов действия атомного шантажиста.

Что заставило его раздобыть бомбу?

Ограничится ли он только шантажом?

Взорвет ли бомбу при отказе выполнить его требования?

Или взорвет бомбу в любом случае?

Как он поступит?

Что ответить президенту?..

Однозначного ответа на вопрос о возможности или невозможности взрыва эксперты не дали. Они повели себя как хитрые американские психоаналитики, которые, не догадываясь о характере болезни пациента, тем не менее умудряются не упустить своего гонорара. Они сослались на то, что не располагают реальным психологическим портретом шантажиста. Не имеют сведений о его детстве, взаимоотношениях с родителями, одноклассниками, о степени удачливости его первых опытов с противоположным и его же полом, контактах с наркотиками и асоциальными элементами. Без чего нельзя с высокой степенью достоверности моделировать его поступочные реакции.

Но суммарно, исходя из того, что из всех вариантов развития событий разумней всего предполагать худшее, высказались за значительную степень вероятности данного события.

Да, взрыв мог прозвучать.

Расписать последующие за этим события было проще. Потому что они укладывались в общепринятые стандарты.

Наибольшую реакцию на происшествие должны будут высказать европейские страны. Резко негативную – бывшие республики СССР. Нейтрально‑настороженную – Китай. И далее в порядке убывания еще тридцать стран и два десятка международных организаций…

Внутри страны факт взрыва будет в наибольшей степени использован политической и военной оппозицией. При этом можно предположить, что правительство, Президент, армия, силовые министерства, лидеры ведущих партий поступят следующим образом…

Президент внимательно прочел представленное советниками заключение. Взрыв не исключался. И этот взрыв должен был стать неизбежным катализатором как внутренней российской, так и общемировой политики.

Или не должен был произойти.

Лучше должен? Или лучше не должен? Какой вариант принесет больше пользы Америке?

Президент думал, взвешивал, советовался. А потом позвал одного из своих помощников.

– Срочно сформулируйте и передайте Президенту России сообщение о том, что согласно сведениям, поступившим по каналам разведуправления США, на территории России не исключен террористический акт, в котором будет использовано похищенное из военных складов атомное оружие.

– Что отвечать, если будет запрошена дополнительная информация по характеру и направленности угрозы?

– Ничего не отвечать. Ссылайтесь на конфиденциальность источников и недостаток фактического материала.

– По каким каналам следует передать сообщение?

– По каналам МИДа.

– Но в этом случае оно может стать известно многим. Если использовать прямую телефонную связь…

– Делайте, что вам сказано…

Президент США сделал первый ход. Очень мудрый ход. Потому что сразу в две стороны. Или, как сказал бы его российский коллега, – убил одним выстрелом двух зайцев. Он предупредил потенциальную жертву о грозящей ему ядерной опасности, но не указал, откуда она исходит. Формально он оказывал помощь. Фактически преследовал свои далеко идущие цели.

Президент проводил глубинную политическую разведку.

Он бросил в и без того враждующую и грызущуюся друг с другом стаю политических противников дополнительный камень раздора, на который они не могли не прореагировать. Теперь, наблюдая за Россией и возней, поднявшейся вокруг его сообщения, он имел возможность составить мнение о всех существующих на российском игровом поле политических фигурах. Об их реальном, а не декларируемом весе и возможностях. Он мог получить ту информацию, которую никаким иным способом получить бы не мог. И еще он имел возможность влиять на ход внутриполитической борьбы, повышая рейтинги угодных ему лидеров и заворачивая вниз кривую популярности неугодных. Потому что мог прогнозировать ход дальнейших событий. И мог предупреждать о них тех, кого посчитал бы нужным предупредить.