Мастер взрывного дела – 5
– Давай шагай! – раздался грубый голос надзирателя.
– Куда шагай?
– Куда видишь, шагай.
– Не пойду. Без прокурора не пойду! Короткий удар чего‑то твердого в дверь.
– Руки!
– Ишь, нежный какой.
Дверь с лязгом отворилась. И в камеру влетел заключенный. Так влетел, что остановился, лишь уперевшись в противоположную стену.
– Козлы! С ключами! – заорал он.
– Не возникай. А то еще раз споткнешься, упредил надзиратель, захлопывая дверь.
– Выйду на волю, всем хари начищу – пообещал вновь прибывший нарушитель дисциплины. – У меня память на хари феноменальная.
– Да ладно ты. Он‑то при чем?
– Да они при том! – и, словно впервые увидев сокамерникa протянул руку. – Гена. Балашов. А ты?
– Прапорщик Игнатьев. То есть я хотел сказать, Саша.
– За что, упекли, Сашок?
Прапорщик пожал плечами.
– За что посадили?
– За недостачу.
– Шинели налево сплавлял?
– Ничего я не сплавлял. Я снарядами заведоваал. А тут вдруг недостача.
– Не повезло. Со снарядов какой навар. Кроме головной боли. Вот кабы на тушенке. Или на худой конец на патронах… А шьют что?
– Продажу.
– Чего продажу?
– Того, что имел. Снарядов.
– Они что, с ума съехали? Кому снаряды нужны?
– Я им то же самое говорю. А они знай себе талдычат – кому реализовывал…
– А ты что, действительно реализовывал?
– Да нет, конечно.
– Жаль.
– Почему жаль?
– А я знаю, где в одном месте боеприпасы бесхозные. Штабелями. Просто не думал, что они кому‑нибудь могут быть нужны.
– Какие боеприпасы?
– Разные. Какие только можно представить. Бери не хочу… А тебе я так скажу, ни хрена они против тебя не сделают. Кишка тонка. Улик нет, свидетелей нет, денег нет. Я думаю, они даже дела не начнут. Так, постращают, поизголяются и отпустят. Уволить, конечно, уволят, а больше ничего.
– Не отпустят. Прокурор оказал: не отпустят.
– Прокурор сказал? Ну, значит, ты под кампанию попал. Борьбы за сохранность военного имущества. Или еще какую‑нибудь. Тогда засудят. Для примера другим. Тогда, пока не поздно, следователю надо в лапу дать.
– Чего дать?
– Денег дать. Чтобы он следствие рассыпал. Ему это – раз плюнуть. Тем более в твоем случае. Где все белыми нитками.
– Чтобы дать – надо иметь.
– Продай что‑нибудь.
– Как я могу что‑нибудь продать, когда я здесь сижу.
– Тоже верно. Ладно, не дрейфь, придумаем что‑нибудь. Твое дело – плюнуть и растереть. Не то что мое.
– А тебя за что?
– Я дочь командира изнасиловал.
– Да ну?!
– А кто ее, проститутку, не насиловал? Разве только третий взвод. Потому что он постоянно в командировке. А козла отпущения решили сделать из меня.
– Почему из тебя?
– Потому что папаша узнал, что она беременна. И ухватил за зад первого попавшегося, который в это время на ней лежал.
– И что?
– А ничего. Сказал – или женись, или под трибунал!
– А ты?
– Лучше под трибунал! Я что, самоубийца, всю жизнь под ее папашей ходить? Там знаешь какое семейство? Лучше пять лет дисбата. В большеземельной тундре.
– Не повезло.
– Это точно. Тем более еще этот сын полка.
– А может – дочь полка?
– Может, и дочь. Один хрен – коллективное творчество…
Сокамерники замолчали. И снова заговорили только на второй день.
– Слушай, а ты верно ничего на сторону не продавал?
– Да верно.
– Жаль.
– Отчего жаль?
– Кабы продавал, ты на них наехать мог. Мол, так и так, если с нар не вытянете, настучу на всех. Чтобы по справедливости. Чтобы одному за всю компанию лямку не тянуть. А что, свободно! Кто захочет перед прокурором светиться? Вот тебе и деньги для следователя. Жалко, что ты не продавал.
– Вообще‑то маленько продавал.
– Да ну? Кому?
– Да сам не знаю кому. Приезжал тут один. Просил. Я отдал несколько снарядов.
– Зачем они ему?
– Черт знает. Сказал, что комендором служил. Что под Новый год по пьяни салют решил устроить. Бабахнул из главного калибра в божий свет. Салют ему в принципе простили. Но требуют возместить расход снарядов. Говорят, выроди и скажи, что нашел. Вот он и нашел.
– Поди, заливает комендор?
– Может быть. Но он что сказал, то я и повторил.
– Нет, комендор в этом деле не помощник. Ему продали, он купил. И обратно в армию вернул. То есть откуда взял, туда и положил. Тут криминала нет. И денег нет. Вот кабы он их на сторону толкнул. Или кто‑нибудь другой. Эти были бы заинтересованы. Эти бы землю рыли.
– Был такой.
– Ну?! Тоже салют надумал бабахнуть?
– Нет. Этот не салют. Только между нами.
– Какой базар?! Ни одна душа! Что я, ударник, что ли?
– Какой ударник?
– Который стучит. По барабану.
– Короче, пришел ко мне один мужик. Гражданский. Плюгавенький такой. С трехдюймовый снаряд без взрывателя. И говорит – ты, что ли, складом снарядов заведуешь?