Мастер взрывного дела – 5
На полигон полковник прибыл в гражданском обличье. И с двумя канистрами медицинского спирта.
– Я дядя одного вашего солдата, – объяснил он дежурному офицеру цель своего визита, сливая с канистры треть ее содержимого, – мне бы с племянником увидеться.
– Дядя – это святое дело. Это – никогда не препятствуем. Потому что встреча с дядей – это связь со своей малой родиной. Так сказать, живое патриотическое воспитание, – не возражал против встречи офицер, наблюдая завораживающее мерцание прозрачной струи, льющейся в подставленное под нее ведро.
В подразделении выяснилось, что Семен Петров – это не тот Петров, что надо. И поэтому «дядя» решил просто поговорить с его сослуживцами. В целях патриотического воспитания.
– Ну и как служба идет? – поинтересовался он.
– Отлично идет! Повышаем свою боевую под готовку! В последние стрельбы наш взвод показал только хорошие и отличные результаты, – хором ответил рядовой и сержантский состав.
Нет, разговор в таком тоне не пойдет. Не нужен такой разговор.
– Ну если хорошие и отличные, то вас полагается поощрить. Приветом с родины, – сказал «дядя», в двигая ногой канистру.
Через полчаса беседа приобрела более доверительный характер.
– Ну и как служба?
– … службу такую.
– Офицеры не обижают?
– … офицеров этих.
– А зачем вы на полигоне?
– … полигон этот.
– Что, большой полигон?
– У‑у‑у‑ё! … этот.
– А вы бы сопротивлялись. Этим. Взяли бы и слали на них телегу. Вышестоящему командованию.
– Ха‑ха!
– А вы бы не просто написали, а с фактами. Ну не ангелы же ваши командиры, в самом деле.
– Не.
– Ведь что‑нибудь такое противозаконное наверняка творят. Вещевое довольствие тянут.
– Ну.
– И продукты из солдатской столовой.
– Ну.
– И запчасти с автопарка.
– Ну.
– Что – ну? Вспомнили всё, написали куда следует, и расформировали часть к чертовой бабушке!
– А то! – сказал один из сержантов. – Я помощнику командира мотор на его «жигуле» перебирал. Все запчасти со склада.
– Ха! Мотор, – усмехнулся другой. – Я братану начштаба «КамАЗ» в деревню перегонял. Новый. Списанный.
– “КамАЗ”! Подумаешь, «КамАЗ». А когда на юге БТРы налево спихнули? Во дело!
– Ну?! – удивился «дядя». – Врешь, поди? Чтоб целый БТР! Ну ни в жисть не поверю!
– Я вру?! Да ты у мужиков спроси! Да вот этими собственными руками. И не один…
А вот это уже была тема для долгого, задушевного разговора. Под вторую канистру прихваченного с собой поощрения.
Утром приехавший к родственнику «дядя» показал свое истинное полковничье лицо. Перед лицом выстроенного на плацу личного состава.
– В общем, так, товарищи солдаты и сержанты. Я полковник военной разведки. Фамилия моя Трофимов. Я веду дело о разбазаривании военного имущества. В том числе и в вашей части. То, что оно разбазаривается, – установленный лично мною факт. С вашей помощью установленный. Теперь мне надо запротоколировать ваши, уже произнесенные вчера, показания…
Мучимый похмельем строй мрачно молчал. И не изъявлял желания протоколировать вчерашние задушевные признания.
– Значит, желаем молчать? Чтобы защитить честь заляпанного дерьмом чужого мундира. Значит, вызываем огонь на себя?
Тогда так: по вчерашней в расположении части массовой с неустановленным гражданским лицом пьянке возбуждаем дело. По рассказанным мне фактам самоволок, пьянок, дебоширства и мелкого воровства – начинаем следствие. По части хищения материальных ценностей – шьем соучастие. Итого: еще по полтора‑а года службы в дисбате каждому. Кто по совокупности не сядет на больший срок, но уже в тюрьму. Или – – чистосердечное признание и амнистия по Фактам дисциплинарных нарушений.
Кто предпочитает дисбат и тюрьму вместо чистосердечного раскаяния – два шага вперед!
Из строя, естественно, никто не вышел. Потому что российские солдаты отрываться от коллектива не научены. Им в массе спокойней.
Прикажи полковник, чтобы строй покинули желающие дать показания, и он бы никогда не достиг желаемого результата. Но он знал, как приказывать. И потому к вечеру имел полновесную пачку свидетельских показаний.
Из которых узнал, что да, действительно, закончив оговоренный договором высоких сторон срок пребывания в бывшей республике, а ныне суверенном государстве, часть должна была выехать к местам постоянной дислокации. И подвижной состав ей подали. В требуемом объеме. И в полном объеме загнали технику на платформы. Оставалось только подогнать локомотив.
Но тут в штабе объявился некий полный, ниже среднего, с залысинами, европеоидного типа, 40‑45 лет гражданин, который имел несколько с глазу на глаз бесед с высшими командирами. После чего несколько платформ отцепили, подогнали к ним тепловоз и увезли в неизвестном направлении.
Вследствие чего у командира части, начштаба и еще нескольких старших офицеров значительно улучшилось материальное положение.
Которое теперь более всего другого интересовало полковника Трофимова. Об уровне жизни старших офицеров с удовольствием рассказали средние офицеры. И младшие офицеры. Они еще только готовились стать старшими офицерами и были заинтересованы в возможно более быстром освобождении командных кресел.