Мастер взрывного дела – 5
– О какой другой стороне? Говори, не темни.
– Я говорю о стране. Я говорю о стране в целом, которая и есть та противоположная сторона.
– У той стороны тоже есть бомбы.
– Но «та» сторона не готова их использовать. Не способна их использовать на своей территории. И потому «та» сторона слабее нас.
Авторитеты замолчали. И снова на долгих несколько минут.
– Он предлагает безумие, – наконец сказал ярославец. – Менты не прощают даже пущенных против них в ход пистолетов. А он предлагает атомную бомбу! Нас смешают с дерьмом.
– Мы не можем шантажировать всю страну…
– В этой стране живут наши матери. И братья. Мы де можем всех их…
– Нужно спихнуть товар, пока на него нашелся покупатель. И тихо поделить прибыль…
– Мы не сможем взорвать эту бомбу! Кто сможет взорвать бомбу, которая…
– Я смогу! Я смогу взорвать эту бомбу, – тихо, но так, что перекрыл все голоса, сказал Мозга. – Если они не примут наших условий. Я ее взорву…
Авторитеты молча посмотрели на своего сотоварища. Который был таким же, как они. До недавнего времени был. До предыдущей, произнесенной им фразы.
– Что ты прэдлагаешь? – спросил грузин.
– Я предлагаю взять верх над всеми теми, над которыми мы не могли взять верх все эти годы.
– Ты имеешь в виду беспределыциков?
– Нет, я имею в виду государственных беспредельщиков. Объясните мне, почему они могут делать то же самое, что мы, но при этом их оберегает МВД и Безопасность, которые нас ловят? Почему они под их прикрытием растаскивают самые лакомые куски, которые не достаются нам? Почему им можно все, а нам только то, что остается после них? Разве это справедливо?
– Это несправедливо! – согласился ростовчанин. – Но они первые начали рвать этот пирог. И за ними сила. Они правы по праву силы.
– Нет силы, на которую не нашлась бы своя сила.
– Что ты хочешь?
– Я хочу уравнять возможности. Мы должны поделить страну по‑честному. По горизонтали, а не по вертикали.
– Как это по горизонтали?
– До сих пор они забирали золотые вершки. А нам оставляли обгладывать черствые корешки. Они всегда забирали самое лучшее. Все то, что по колоску собирал весь народ. И то, что, они считали, принадлежало им. Вначале всем. А не поодиночке. Потом – каждому.
Потому что потом они разрешили себе грабеж и стали распихивать страну по собственным карманам.
Они учинили беспредел. Они знали, где брать лучшее и не допускали к этому лучшему всех остальных. В том числе не допускали нас. Начальные условия были не равные. Им разрешалось брать. Нам – нет! Я прав?
– Ты прав. Они взяли себе все. А нам отдали остатки. Которые не вместились им в руки.
– Ты совершенно прав!
– Чем они отличаются от нас, которых преследуют и называют преступниками?
– Ничем! Кроме того, что они взяли больше!
– Почему мы миримся с таким беспределом? Почему мы называем беспредельщиками тех, кто утаскивает у нас из‑под носа малый кусок? Почему мы не называем беспредельщиками тех, кто утаскивает все? И у всех? Без оглядки на закон. Без оглядки даже на их закон.
Как называются люди, которые не признают закона, не признают авторитетов, не признают территорию, которые способны забрать последний кусок у своей матери, если им нужен этот кусок? Как они называются?
– Беспредельщики!
– Что делают с беспредельщиками?
– Ставят на место!
– Я предлагаю поставить на место самых главных беспредельщиков страны. Я предлагаю заставить их играть на равных. И тогда мы посмотрим, кто сильнее.
Если для них их закон не писан, то по их закону не должны судить и нас.
Если они имеют право торговать всем, то и мы должны иметь право торговать всем, чем торгуют они.
Если их не имеют права трогать мусора, то пусть они не приближаются и к нам…
Я хочу равенства. И я знаю, как добиться этого равенства.
– Как?
– Мы поставим им ультиматум. Чтобы они пересмотрели свои законы. Чтобы они объявили амнистию и выпустили на свободу всех наших братьев.
Чтобы они допустили нас к созданию законов.
Чтобы они убрали ментов, которые нас не устраивают.
Чтобы они отдали нам стукачей…
Авторитеты молчали. Предложенная программа была грандиозна. Фантастична. И очень желанна.
Никто и никогда еще из их братвы не пытался навязывать свою волю государству, в котором жил. Никто не пытался объявлять амнистии или увольнять неугодных им следователей. Никому это даже в голову не приходило.
Они делали, что могли.
Покупали отдельных ментов и судей. И тем влияли на следствие и приговор.
Подчиняли и использовали в своих целях государственных чиновников.
Находили общий язык с начальниками тюрем и колоний.