Мастер взрывного дела – 5

– Когда?

– Немедленно.

– Так точно. Доставим не позже чем через полтора часа.

Ах, ну да. Сегодня же прилетел самолет… Через полтора часа злые как черти свидетели стояли в кабинете.

– Кто первым обнаружил труп? – спросил новоиспеченный замкомандира по режиму.

– Я. Ефрейтор Поскотин, товарищ полковник.

– Когда?

– Сразу после заступления на караул. Я пришел его сменить и все увидел.

– Что увидели?

– Увидел рядового Синицына. Он лежал возле стены совершенно мертвым.

– Откуда вы знаете, что мертвым?

– Я сказал ему, чтобы он не выдрючивался и вставал. А он не встал.

– И по этой причине вы решили, что он мертв?

– Конечно! Я же ефрейтор. И прослужил на год больше его!

– Как он лежал?

– Вот так. На боку, спиной к стене.

– Одетый?

– Одетый. В бушлате и сапогах.

– Точно в сапогах?

– Точно. Потому что я их первыми увидел. И под мал, что он, гад, спит на посту. И даже пнул по каблуком.

– Где сейчас находится тело рядового Синицына?

– В погребе.

– Не понял…

– У нас тут погреб в мерзлоте выкопан. Для хранения продуктов. Его пока туда определили.

– Покажите мне, где находится погреб. И вызовите из санчасти врача.

Погреб был просто ямой, выдолбленной в вечное мерзлоте и закрытой сверху накатом привезенных с материка бревен. Под потолком погреба, на специальных крючьях, висели туши оленей. Под ними лежал рядовой Синицын.

– Отчего он умер? – спросил полковник Трофимов топчущегося рядом капитана медицинской службы.

– От своей дурости.

– Я не о том спрашиваю. Я спрашиваю, что явилось причиной его смерти.

– Огнестрельное ранение в области живота.

– Вы его осматривали?

– Осматривал. Вот медицинское заключение.

Полковник пролистал заключение. И взглянул на тело. Рядовой Синицын лежал на носилках. На спине. В полной форме. Застегнутый на все пуговицы. Одежда была целой.

Обычно, когда осматривают трупы, одежду не жалеют. Одежду распластывают ножницами, чтобы не мучиться с расстегиванием пуговиц и крючков. И лишь потом, закончив все медицинские процедуры, переодевают в парадную форму. А здесь оставили в рабочем хэбэ, которое не только расстегнули, но еще и застегнули.

– Помогите мне его раздеть, – попросил полковник.

– Да я же его осматривал, – сказал военврач.

– И тем не менее.

Капитан медицинской службы нехотя присел на корточки и стал обрывать пуговицы. Одну за другой.

– Вот, – показал он, – сюда он и пальнул. Полковник наклонился и внимательно осмотрел рану. И даже ткнул в нее пальцем. А затем осмотрел бушлат.

– Как же это он, интересно, смог в себя выстрелить?

– Так и смог. Упер дуло в живот и бабахнул.

– А как же он до курка достал? Если уперся.

– Откуда я знаю как? Они такие изобретательные, когда дело доходит до самострелов. Извернулся как‑нибудь. Или ногой.

– Он в сапогах был.

– Ну, значит, рукой дотянулся. Пальцем. Или какой‑нибудь щепочкой. Вот так.

– А отчего же у него раневой канал вверх направлен? А не вниз? И нагара порохового нет на верхней одежде?

– Какого нагара?

– Который образуется при выстреле в упор. Вы что, судмедэкспертизу в институте не проходили?

– Проходил.

– А отчего тогда не произвели осмотр как следует? Почему дали заключение о самоубийстве? Когда здесь явное убийство.

– Оттого и не дал, что не дал.

– Не понял?

– И лучше не понимайте. Для вас лучше. Здесь места северные, глухие. Здесь и не такое случается. Бывает, пошел человек до ветру и сгинул, словно его и не было. Несчастный случай, одним словом.

– Вы мне что, угрожаете?

– Нет, добра желаю.

– А если желаете добра, перепишите заключение.

– Я не стану переписывать то, что уже написал.

– Тогда я буду настаивать на повторной экспертизе и последующей аттестации ваших профессиональных способностей.

– А это сколько угодно. Дальше, чем сюда, все равно не пошлют. Дальше только Северный полюс. А вам, полковник, еще раз советую – не лезьте в дело, последствий которого не понимаете. Застрелился рядовой и застрелился. Тут уже ничего не исправишь. Покойнику не поможешь. И себе не навредишь. Здесь вам не Москва. Здесь самый медвежий угол. И нравы соответствующие, которые не все выдерживают. Отчего, бывает, стреляются. И не только рядовые, но, случается, и офицеры…

Опять попал полковник в переплет. И опять по самые уши. Не научился полковник не замечать того, что в глаза лезет. Видно, у него со зрением что‑то такое случилось. Хронически неизлечимое…

– Кто его мог застрелить?

– Мало ли кто…

– Может, какие‑нибудь конфликты с рядовым или сержантским составом?

– Может быть…

– Вы слышали выстрел?

– Нет. Я ничего не слышал…

– И я ничего не слышал…

– И я…

– Вы не знаете, с кем дружил рядовой Синицын?

– Со всеми дружил…

Нет, так не пойдет. Кабинетными допросами здесь, похоже, ничего не добьешься. Похоже, придется использовать навыки разведчика‑нелегала.